К несчастью, маленькие и быстрые мозги троллей еще не успели познакомиться с непостоянством луны. Кромешная темнота безлунной ночи была для них неожиданной и новой, и вскоре они растеряли всех гончих, а виноваты в этом были не столько тролли, сколько сам Орион, который, пылая охотничьим азартом, не предусмотрел сложностей охоты в полной тьме. Луна должна была взойти лишь ближе к утру, и в кромешном ночном мраке он тоже отстал от своры далеко и безнадежно.
Троллей Орион собрал быстро, ибо ночь полнилась их игривыми голосами, и все они с готовностью отозвались на зов его рога, но ни одна из гончих не способна была оставить сладостный пахучий след волшебного зверя ради всех человеческих труб в мире. И лишь на следующий день усталые псы вернулись домой, так и не догнав своего единорога.
И пока вечером после охоты каждый тролль кормил и чистил своего пса, пока устраивал его на подстилке из свежей соломы, пока расчесывал шерсть и вытаскивал из лап колючки, а из ушей — запутавшиеся в них репьи, Лурулу сидел в стороне и на протяжении нескольких часов кряду напрягал свой небольшой, но проницательный ум, направляя его — словно луч солнца, пропущенный через зажигательное стекло — на решение одного вопроса, И вопрос, который Лурулу обдумывал до поздней ночи, был таким: как охотиться на единорогов в темноте при помощи собак? И к полуночи в его удивительной голове созрел один план.
ГЛАВА XXIX
ИСКУШЕНИЕ БОЛОТНЫХ ЖИТЕЛЕЙ
На исходе вечера следующего дня возле болот, что лежали дальше самых отдаленных ферм к юго-востоку от Эрла и страшной пустыней тянулись до самого горизонта, переходя даже через сумеречную границу и проникая в Страну Эльфов, появился странный пешеход, двигавшийся в сторону самых гибельных топей, тускло мерцавших в свете уходящего с Земли дня.
И столь черны были его одежды и шляпа с высокой тульей, что фигура пешехода, спускавшегося к краю болот по темнеющей зелени полей, была хорошо заметна даже на фоне серых сумерек. Но в этот поздний час возле бесплодных, заброшенных земель не было никого, кто мог бы его увидеть, ибо близость грозного ночного мрака уже ощущалась в полях, которые мы знаем, и все коровы были давно загнаны в стойла, а фермеры сидели по домам и грелись у очагов, так что странный пешеход шагал к болоту в полном одиночестве. И пока он пробирался неверными заросшими тропами к зарослям камышей и тростника, которым ветер нашептывал казавшиеся людям бессмысленными песни — бесконечные истории об открытых всем ветрам пространствах и древние легенды о дожде, — в окнах домов на высоком и сухом косогоре за спиной путника один за другим стали зажигаться и мигать огни. И хотя в походке одинокого путешественника чувствовались серьезность и решимость, указывавшие на то, что с людьми его могут связывать какие-то важные дела, шел он не к людским жилищам, а от них, да и направлялся он туда, куда не забирался еще ни один человек, ибо путь его лежал вовсе не к затерянной в болотах деревушке и не к дому одинокого отшельника, а в самое сердце бездонной трясины, протянувшейся до границы Страны Эльфов. Иными словами, между ним и туманным барьером, разделявшим волшебную страну и Землю, не было ни одного человека, и все же путник стремился туда с таким видом, будто идет по делу необычайной важности. И от каждого его шага густые ярко-зеленые мхи начинали колыхаться, и трясина, казалось, готова была вот-вот поглотить неосторожного путника, ибо длинный посох в его руках легко погружался в скользкий ил, не давая никакой опоры, но пешехода, казалось, заботило только одно — соблюсти мерную торжественность походки. Так он и двигался через гибельные топи, шагая с неторопливым достоинством процессии старейшин, открывающих рынок по праздничным дням и благословляющих честную куплю-продажу и всех фермеров за прилавками и лотками.
Но вот, то поднимаясь ввысь, то опускаясь к самой земле, пронеслась, зацепив край болота, последняя стайка певчих птиц, возвращавшихся домой в свои родные гнезда в гуще живых изгородей, дикие голуби потянулись к сухой земле, чтобы провести ночь в шуршащих ветвях деревьев, пропали многочисленные шумные грачи, и небо сразу опустело.
Зато все огромное болото всколыхнулось, узнав о появлении пешехода, ибо стоило ему только ступить на яркий моховой ковер, что колышется на поверхности страшных бездонных окон, как по корням мхов и по стеблям камышей-ситников пробежала особая дрожь, распространившаяся под поверхностью воды, подобно тому, как распространяется в воздухе свет или разносятся звуки печальных песен. И вскоре волна трепетного возбуждения достигла границы магических сумерек, что отделяет Землю от Страны Эльфов, но и здесь она не остановилась, а потревожив саму границу, проникла за нее, ощущаясь даже в зачарованной земле, ибо в том месте, где болота достигают края нашего мира, сумеречный барьер тоньше и проницаемей, чем где бы то ни было.