И Жирондерель, которая, подперев рукой подбородок, сидела на своем холме, смотрела, как сияющая линия коснулась домов и — словно вдруг столкнувшись с чем-то, что было не по силам магии, — стала обтекать их по сторонам. Но недолго дома сдерживали этот удивительный прилив, ибо он вдруг забурлил, заискрился, словно сгорающий в небесах метеор из неведомого металла, и, оставив на стенах клочья неземной пены, промчался через них дальше, а дома остались стоять притихшие, погруженные в зачарованное молчание, странно похожие на хижины из каких-то давно прошедших времен, увиденные благодаря внезапному пробуждению нашей наследственной памяти.
А потом колдунья увидела, как мальчик, которого она вынянчила, сделал шаг навстречу сумеркам. Он шел, влекомый силой, которая была нисколько не слабее той, что заставляла двигаться Страну Эльфов, чтобы наконец встретиться с матерью, а вокруг сиял волшебный свет, заливавший долину небывалым великолепием. И Алверик тоже был там, и они с Лиразелью стояли в нескольких шагах от прислуживавших им сказочных существ, что сопровождали принцессу от самых отрогов Эльфийских гор. И еще видела колдунья, как с Алверика спал груз прожитых лет и печалей, скопившийся за годы странствий, ибо он тоже вернулся в былое и внимал старым песням и забытым голосам.
Но даже Жирондерель не могла рассмотреть слез на щеках принцессы, впервые увидевшей сына после того, как они были так долго разлучены временем и пространством, ибо хотя каждая ее слезинка сверкала словно звезда, сама Лиразель стояла в окружении лучащегося звездного света, который сиял как лик новорожденной планеты. И хотя в этом сиянии глаза старой колдуньи ничего не могли разобрать, слух ее безошибочно ловил отзвуки песен и мелодий, возвращавшихся в наши поля из узких горных долин Страны Эльфов, где они хранились столько времени, и все это были старые колыбельные песни, выпорхнувшие когда-то из окон детских и яслей Земли. И вот теперь, когда Лиразель и Орион встретились, все они снова зазвучали задумчиво и негромко.
А Нив и Зенд наконец-то избавились от своих неистовых фантазий, ибо их больные, тревожные мысли успокоились и уснули, усыпленные покоем зачарованной земли, как засыпают ястребы на вершинах своих одиноких деревьев, когда вечер убаюкивает поля. Жирондерель видела, как они неподвижно стоят чуть поодаль от Алверика — там, где когда-то начинался подъем на холмы, и с ними был Вэнд со стадом златорунных овец, сосредоточенно вкушавших незнакомые, сладкие соки волшебных цветов.
И с этими-то чудесами Лиразель вернулась к сыну, приведя с собой всю Страну Эльфов, которая прежде не смела шагнуть за границу Земли и на стебель колокольчика. И так вышло, что встретились они под стенами замка Эрл, в запущенном розовом саду, в котором когда-то гуляла Лиразель и за которым с тех пор никто не ухаживал. Дорожки сада сплошь заросли высокой травой, но сейчас, сдавшись ноябрьскому холоду, она вся пожухла, и ее побуревшие стебли отзывались на каждый шаг Ориона сухим шелестом, раскачиваясь над нехоженой тропой и смыкаясь позади него, зато перед ним распускались во всей своей красоте крупные летние розы. И между ноябрем, который Лиразель с каждым своим шагом заставляла отступать, и тем давним теплым летом, который она сохранила в памяти и снова принесла в полюбившийся ей уголок долины, мать и сын наконец воссоединились, и пустой осенний сад, что темным, увядшим и застывшим лежал за спиной Ориона, в одно мгновение взорвался молодыми листьями и цветами, и свободная, радостная песня птиц, донесшаяся с тысяч и тысяч ветвей, приветствовала возвращение былого великолепия сотен распускающихся роз. И Орион снова окунулся в красоту и радость дней, чьи неясные, но прекрасные тени его память хранила словно главное и драгоценнейшее из всех сокровищ; и такие сокровища есть у каждого человека, вот только сундук, где они лежат, всегда заперт, и ключ от него находится не в наших руках.
А потом Страна Эльфов нахлынула на долину Эрл и затопила ее всю.
Только святилище Служителя и примыкавший к нему небольшой сад остались принадлежать нашей Земле, но крошечным островком лежали они в безбрежном океане чудес; так какой-нибудь скалистый и голый пик продолжает одиноко вздыматься над горными долинами, затянутыми сгустившимся туманом, и угрюмо темнеет в сиянии недоступных звезд его зазубренная вершина. А произошло это потому, что звук колокола вспугнул руну короля эльфов и заставил сумерки слегка расступиться, и Служитель остался жить на этом маленьком островке. Впрочем, сам он был весьма этим доволен и даже не чувствовал себя одиноко среди своих священных предметов, ибо несколько человек, что были застигнуты волшебным приливом на этом островке святости, остались с ним и служили ему, так что в конце концов Служитель дожил до преклонных годов, намного превышающих предельный для обычных людей возраст, и только магическое бессмертие оказалось ему недоступным.