Раскаленные песчинки атмосфер кипели животрепещущей стихией, где зарождалась и умирала жизнь со скоростью во многие разы превосходящей свет.
Беззвучные шаги могли бы раздаться, если бы имели здесь хоть какой-то вес.
Идущий по мосту силуэт спешил бы, если бы не знал, что сейчас он в колыбели времен и просторов.
Навеки зависший на стыке реальностей обломок смотровой башни ждал бы кого-нибудь, если бы в его каменном сознании осталась хоть капля интереса к чему бы то ни было.
Темный силуэт казался тенью, потом вспышкой, а после и вовсе бликом, отражением иллюзорности здешних законов мироздания. Ступив под своды, всегда и никогда, величественного здания, направился к винтовой лестнице, спускаясь в непомерную глубину помещения.
Туда где, сомкнув астаромиями круг, ждали остальные члены Братства. Ждали его. Четырнадцатого.
Он вошел в небольшое помещение, где у стен стояли четырнадцать каменных кресел, больше похожих на троны. Под стеклянным полом бесновалась сфера бурлящей энергии. Его никто не поприветствовал. Реакция отобразилась коротким невербальным вздохом астарии по воздуху. И он вышел в центр залы, занимая место сегодняшнего Гласа, перед рассеянным вниманием Братства. Место того, кто шагая по Перепутье, имел на это верховное право.
Откинув капюшон, силуэт открыл лицо старого, совершенно седого, человека, с по-юношески живыми и подвижными чертами лица. Его зеленые глаза слабо отражали свет помещения, зарождая внутри, невеселые сегодня, искорки. Хранитель Возрождения, - Клауфер Маэду, вежливо поклонился присутствующим.
- Братья! - негромко обратился он к шести мужчинам и семи женщинам, что заняли все троны, кроме одного. - Сегодня последователи темного начала, прорвали нашу оборону. Пали больше половины Стражей бездорожной области мира Джукатта.
Никакой реакции. Они оценили новость, но прекрасно знали, что это только начало, а потому ждали продолжения.
- Подтверждая наши опасения, в этом им помог кто-то из колоннеров, - достаточно могущественный, чтобы скрывать не только свою, но и сущности нечестивцев.
По астрантам, прокатился ропот недовольства. Резные каменные кресла отвечали безразличной вибрацией астарии на возбужденные ерзания. Тринадцать, севших кругом, облаченных в серые хламиды с глубокими капюшонами, заволновались.
- И что же они такого необычного сотворили, помимо убийства пары сотен лимбивов на планарных границах, брат?! - прозвенел сухой, полный ленивого безразличия, мужской голос. - Убили посвященца обезумевшего Солля? Этого следовало ждать с тех самых пор, как сумасшедший сорванец додумался допустить к высочайшему роду какого-то голодранца. Вообще странно что он протянул так долго. И нет ничего странного, что культисты свели с ним счеты, после стольких унизительных провалов.
Как нынешний Глас, Маэду единственный стоял на ногах и не скрывал лица, озвучивая тревожные для Братства вести. Жаль, никто не спешил воспринимать их всерьез, продолжая то осматривать старинные каменные стены, то своеобразное вечно ночное небо, за узкими окнами-бойницами. Некто даже скучающе болтал ногой, оперившись щекой о ладонь, либо подсчитывая вспышки сферы внизу.
- Но зачем им вообще затевать нечто подобное ради такой мелочной мести, - засомневались звенящим, полным уверенности в себе, женским голосом. - Столько лишней мороки ради какого-то мальчишки? Тем более что подтверждений его смерти так и не поступило. Неужели посчитали его достойным своих кровавых ритуалов в качестве носителя?
- Не думаю, что парнишка имел хоть какой-то вес в этой истории, - хмуро произнес басовитый голос. - Скорее всего он просто неудачно попал им под руку, когда они пытались добраться до настоящего Солля. Вопрос лишь в том, на кой ляд, он им дался? Такую шумиху и кучу лишнего шороху подняли неизвестно зачем. Два бесталанных сопляка в своем эфемерном побеге от якобы преследующего их мира. Дались они этому, как и всем остальным, миру. Тоже мне. - важные персоны...
Братья и сестры, один за другим вступали в дискуссию, с одним и тем же настроением, что в конечном итоге их обьединяло. И это не столько пугало друида, сколько печалило. Вот уже почти три века, они, - наследники великого и древнего ремесла, вели кропотливую работу над охраной и познанием старого здания на стыке реальностей. Осколка от осколка технологий и искусства предыдущих цивилизаций.
Что-то изменилось. Они устали, расслабились, считая себя лучшими среди ныне живущих мастеров астаромантии. И теперь, когда тайны передававшиеся от учителя к учителю, от ученика к ученику, действительно требовали применения...
Он помнил их. Двух друзей, что всячески помогая друг другу, пытались выкарабкаться из внезапно захватившей обоих удавки. Он помнил юношу с золотистыми молниями астаромии, что давали ему возможность поступить фактически в любую из колонн. И несомненно в итоге стать мастером своего дела, если его озлобленные и тщеславные родственники не лишат жизни скорее. Помнил и новообращенного астранта, что даже не подозревал, какая мощь кроется в режущем свете его ауры. Сумевшего по одному оклику созвать всех лимбовов из ближайших обителей, заставив отворять щели Лимба еще добрый десяток раз в попытках образумить заплутавших духов.
И эти ребята уж точно не были мусором, каковым представляли его братья и сестры. Он промолчит. До поры до времени, пока их участие действительно не окажется незаменимым. И если хоть кто-то даст слабину перед клятвой, что была произнесена своим учителям много лет тому назад...
Четырнадцать фигур, завершив ритуал Гласа, стали кругом, образовывая друг с другом узы плотной астральной связи и с ее помощью, погружая свои сознания и астаромии в бушующую мощь сферы под полом.
И когда они наконец к нему присоединились, в его центре запульсировал чистейший, благословенный свет, освещающий Перепутье своим величием.
Заключенный в сферу, а перед тем в здание, а некогда, - целый мир.
***
В Альтуиме наступала привычная, нежная прохлада ночи. Один период бодрствования сменялся другим, заполнившись томными сумеречными тонами.
Повсюду зажигались бесчисленные огни, что превращали планетарный город в одну гигантскую гирлянду, чей свет можно было различить даже с многочисленных лун, где сейчас происходило точно так же.
По-крайне мере в этом полушарии и для определенных лун.
Одно из самых богатых и роскошных поместий в городе, застыло в нелепой, аляповатой простуде запустения. Малочисленная прислуга, что все еще оставалась в доме чисто из соображений чести, давно отправилась на боковую, чтобы набраться сил перед такими изнурительными рабочими днями, что с момента ухода юного господина, становились только хуже.
Потемки богато обставленного кабинета, разбросали косые тени оконных рам на многочисленные глобусы, книжные и барных шкафы, журнальные столики, десятки нейриумов самых разных модификаций, мягкую, оббитую кожей мебель, устланные ворсистыми коврами полы. Здесь все кричало о роскоши и баснословном богатстве, начиная с корешков рукописей самых известных писателей и заканчивая разноцветными переливами алкоголя в многочисленных бутылках.
За широким столом, уставленным пустыми бутылками, горами бумаг, книг и нейриумов, сидел средних лет мужчина, не имея ни малейшей возможности пошевелиться. Его глаза, словно остекленевших шары все тех же вычислителей, с ужасом смотрели на шагающего со стороны в сторону, юношу. А уши слушали, придавая уверенности, что юноша станет последним, кого он увидит в своей жизни.
- Это было бы смешно, если бы не было настолько грустно, - негромко, смакуя слова, говорил юноша, вкрадчивым тоном человека, который ощущает свое полное превосходство в ситуации. - И знаешь ли, меня это несказанно бесит! Сорок три наемника, вместо того чтобы исполнить заказ, сами отправились во тьму. Неизвестно откуда взявшиеся демонопоклонники и те обосрались, не в силах убить какого-то плешивого сопляка, что и револьвер то держит обратной стороной! Гребанный Отто, улетучился на Коджиму со скоростью звука, как последний неудачник, а на каждом углу теперь по десятку жандармов в полном боевом обмундировании! Еще этот посвященный, - ну хоть тут радость! Наконец то хоть он споткнулся о бездну! Но эта капля меда меня абсолютно не прельщает, а тобой добавляет отвращения от дёгтя! Понимаешь? Я уже даже не знаю к кому обращаться, чтобы его наконец сгноили! Этого напыщенного, тупорылого и безмозглого доходягу с повадками принца! Может ты мне подскажешь? Нет?