— Я тут думал о том, какую работу ты можешь делать, пока ты здесь, - наблюдая за Криком сказал Фростпайн. - Мы же не хотим, чтобы ты потеряла навыки, и боюсь, что помогать Калибу с дополнительной работой не получится. Похоже, что караван Торговцев хочет, чтобы он кое-что поправил у них.
— И я не могу делать никакую работу для них, потому что я — трэнгши, - с горечью сказала Даджа. - Так что осталось?
— И Калибу, и замковому плотнику нужны дополнительные гвозди.
— Фростпайн! - запротестовала Даджа.
— Я знаю, я знаю — но это лучшее, что я могу предложить. Кроме того, тебе полезна дисциплина. Большая часть кузнечного дела, магического или обычного — это просто тяжёлая работа.
В открытую дверь вошли Браяр и Трис. Увидев Трис, скворец завопил на пробирающей до костей ноте, обычной для всех птенцов этого вида. Залетев внутрь, и усевшись Трис на плечо, он клюнул её в ухо.
— Крик, прекрати! Ты уже взрослая птица — веди себя подобающе! - поморщившись, она сняла крышку с маленькой чаши, которую несла. Та была частично заполнена маленькими шариками из фарша и яичного желтка. Покачиваясь на её запястье, скворец начал уплетать их.
Фростпайн спрыгнул с перил:
— Мне лучше пойти одеться в чистое, если мы будем ужинать с Леди Инулией, - заметил он, потягиваясь. - Она выглядит как женщина, которую волнует, садятся ли люди за стол в рабочей одежде, - проходя мимо Браяра к выходу, он пощекотал ему нос.
Браяр осклабился, отмахнулся от руки кузнеца, и вышел на балкон, держа одну руку в кармане:
— Хочешь глянуть, что я учудил? - спросил он Даджу, вытаскивая грязный, неровный кусок стекла.
Даджа осмотрела его под последними лучами солнца. Некоторые чёрные вкрапления выглядели как растительная ткань, высохшая трава или корень.
— Где ты это нашёл? - спросила она.
— Сам сделал, - мрачно ответил Браяр. Он опёрся о ведущую внутрь дверь, проводя пальцами по своим ершистым волосам. - И заодно сжёг мёртвого шафрана на три серебряных астрела.
Даджа прикинула: он сжёг такое количество шафрана, продажа которого могла бы кормить бедную семью в течение трёх месяцев?
— Зачем ты сделал такую глупость?
Присоединившись к ним, Трис спросила:
— Да, зачем?
— Я не сделал это нарочно, - огрызнулся он. - Я пытался посмотреть, живы ли ещё луковицы, и … из меня выскочила молния.
Трис протянула руку. Даджа передала ей комок стекла.
— Почва на шафрановых посадках в основном песчаная, - объяснил Браяр. - Когда я добавил молнию, получилось стекло, - пока Трис рассматривала кусок, который переливался от её магии, Браяр добавил: - Если мне придётся отстричь мои волосы, чтобы в них не росли молнии, как это сделала ты, то, пожалуй, я мог бы побриться так же гладко, как у Фростпайна на макушке. Лишних волос у меня особо нет.
Нахмуренное выражение Трис перетекло в ухмылку. Даже после стрижки у неё волос было больше, чем у Браяра.
— Вот где вы все, - на балкон вошла Сэндри, вытаскивая три катушки некрашеной нити из своей рабочей сумки. - Мне нужно, чтобы каждый из вас взял одну из этих штук, и держал при себе где-то в течение суток.
— Зачем? - поинтересовался Браяр, когда она протянула ему одну. - Она испачкается.
— Это ничего, - сказала она ему, смыкая его пальцы вокруг катушки. - Ей просто надо узнать тебя.
— Зачем нам давать им узнать нас? - спросила Даджа. На ощупь это была обычная шёлковая нить.
— Ларк полагает, что я смогу соткать карту наших магий, и увидеть, где они смешиваются, - объяснила Сэндри. - Попробовать стоит, не так ли?
— А во время сна? - спросила Даджа. - У наших ночных рубах карманов нет.
— Значит, клади под подушку, - последовал твёрдый ответ.
— Это поможет? - неуверенно спросила Трис. - Ларк думает, что это поможет?
Сэндри кивнула.
— Чего терять-то? - вздохнув спросил Браяр. Один за другим друзья положили катушки в карманы.
Леди Инулия фа Джу́зон, которой принадлежал Золотой Кряж, ужинала не только с теми, кто был близок к ней по социальному положению, но вообще со всеми обитателями замка, как дворянами, так и слугами. Сэндри отказывалась хорошо думать о леди за то, что та придерживалась этого обычая, считавшегося многими дворянами старомодным. Она подозревала, что Инулия — её тётка — делала это не чтобы дать людям почувствовать, что она разделяет их жизнь, а чтобы напомнить всем, кто здесь хозяин.
По крайней мере, Леди Инулия сейчас не сидела на возвышении одна, как это было всё время после смерти её мужа. Этой ночью она делила возвышение со своим свёкром, Герцогом Ведрисом. Сэндри не могла сдержать улыбку каждый раз, когда она видела, как её двоюродный дед рассудительно наклоняет свою бритую голову, чтобы услышать высказывание прислуживавшего им мальчика. Герцог прислушивался ко всем, и в любое время. Судя по хмурому выражению на лице Инулии, она не была в восторге от этого напоминания. Она была из числа тех женщин, что смотрят в даль, пока слуги докладывают ей.