Я подполз к ним, вытянув руки. Клянусь, я очень надеялся, что мне удастся вытащить вещички из-под обнявшейся парочки и удрать, прежде чем..
Да что говорить. Мой план, конечно же, провалился. Вечно со мной так. Ни разу в жизни не получилось так, как я задумал.
Девушка, безмозглая красотка, прошептала что-то юноше на ухо, и они перекатились в сторону от камня, скрывавшего нас троих, и от подстилки из одежды. Я тут же стал медленно, осторожно тянуть вещи на себя. В тот же миг девушка сделала то, что, без сомнения, шепотом обещала своему любовнику: перекатилась обратно и уселась верхом на его бедра. Пока она устраивалась, ее взгляд упал на меня. Девушка открыла рот, чтобы закричать, но вовремя вспомнила, что они здесь прячутся.
Герой любовник почувствовал, как напряглось тело девушки. Он понял, что не все в порядке, открыл глаза и воззрился прямо на меня.
Если бы я сумел схватить одежду юноши и убежать, я бы так и сделал. Но нет. Ничто в жизни не доставалось мне легко, и это дело не стало исключением. Дурачок хотел выглядеть героем перед девушкой, поэтому он выскользнул из-под нее и потянулся к ножу, лежавшему среди вороха одежды.
— Не стоит! — сказал я.
Клянусь всеми грехами мира, я предупредил его.
Он не послушался, конечно. Он геройствовал перед своей любимой. Он хотел быть смелым, чего бы это ни стоило.
Юноша вытащил нож из ножен. Лезвие было коротким, как его болтающееся мужское достоинство.
Даже тогда я произнес:
— Не надо драться. Мне нужны только ваши штаны и рубашка.
— Добраться до них ты не сможешь.
— Осторожнее, Мартин! — воскликнула девушка, глядя на меня. — Это не человек.
— Нет, это человек, — возразил ее любовник, указывая на меня ножом. — Он просто обгорел.
— Нет, Мартин! Гляди! У него хвосты! У него два хвоста.
Видимо, герой упустил это из виду. Для ясности я задрал хвосты вверх по обе стороны головы и направил кончики прямо на него.
— Господи Иисусе, защити меня! — сказал он и бросился на меня, пока отвага не покинула его.
К моему великому удивлению, он умудрился всадить ножичек мне в грудь по самую рукоятку да еще повернуть лезвие, прежде чем вынуть его. Я закричал от боли, а юноша засмеялся.
Это было слишком. Я мог бы стерпеть удар ножом, но смеяться? Надо мной? О нет. Он нанес мне непростительное оскорбление. Я выбросил руку и ухватился за лезвие, сжав его со всей силы. Оно стало влажным от моей крови, но я резко вывернул его и отнял. Это было не труднее, чем затянуть веревку на горле ребенка.
Я взглянул мельком на короткий клинок и отбросил его. Юноша растерялся.
— Мне не нужен этот ножик, чтобы убить тебя. Мне даже руки не понадобятся. Мои хвосты способны задушить вас обоих, пока я грызу ногти.
Услышав это, юноша поступил разумно: он пал на колени и еще более здраво стал молить о пощаде.
— Пожалуйста сэр, — сказал он, — смилуйтесь! Я понял, как я ошибался. Признаю это! Мы оба признаем! Не стоило нам прелюбодействовать, к тому же в святой день!
— Отчего же этот день свят?
— Новый архиепископ провозгласил этот день священным в честь больших костров, что озарят поле в восемь утра и поглотят двадцать девять грешников, в том числе…
— И бывшего архиепископа — предположил я.
— Он мой отец, — сообщила девушка и постаралась прикрыться, видимо, из чувства запоздалого уважения к родителю.
— Не утруждайтесь, — сказал я ей. — Мне до вас нет никакого дела.
— Все демоны — содомиты? Так говорит мой отец.
— Он ошибается. А как получилось, что у церковника есть дочь?
— У него много детей. А я самая любимая. — Она задумалась ненадолго, будто вспоминала, как отец ее баловал. — Так вы не содомит?
— Нет. Я потерял свою суженую всего несколько часов назад, в этом лесу. Пройдут дни или даже недели, прежде чем я снова с вожделением посмотрю на женщину.
— Мой отец отдал бы тебя на растерзание детям. Так он поступил с последним демоном, появившимся здесь.
— Детям?
— Да. Малышам лет трех-четырех. Он давал им маленькие ножички и говорил, что угостит леденцами того, кто будет самым жестоким.
— Какой он изобретательный!
— О да, он гений. Папа его очень любит. Его ожидает высокий пост в Риме. Я так хочу, чтобы это поскорее произошло и я могла бы поехать вместе с отцом.
— Почему же вы сейчас не в церкви? Надо молиться о божественном заступничестве, а не прятаться за камнем с таким…
Я глянул на юношу в поисках уничижительного эпитета. Но не успел я закончить предложение, как этот идиот бросился на меня головой вперед и боднул в живот. Ловко, ничего не скажешь. Он застиг меня врасплох и сшиб наземь.