– Говорю, нехорошо мне как-то на душе. Тролли эти из ума не идут. Мы тут спим, мясо ворованное едим, а им шкуру сдерут. Все ж думают, что они – злые. И ты вот думал…
– Ну, я, положим, уже передумал. Мне тебе не верить как-то не с руки. Раз сказал добрые, значит, добрые. Только не слыхивал я такого, чтобы люди троллей спасали. Ну как мы их спасем, а они нас тут же и сожрут?
Гай возмущенно вскочил с постели, но Лори захохотал и замахал на него руками:
– Да сиди ты, сиди, почтенный писец! Уж и пошутить нельзя. Ты вот что, иди-ка работай, а я лошадей накормлю, почищу и поговорю с кем надо. Понял? А то деньги понадобятся, а денег-то и нет.
Сказав так, Лори исчез.
Гай вышел во двор, поплескал из бочки в лицо, попрыгал под дождиком. Потом достал из-за пояса ароматный корешок и принялся жевать, чтобы отбить дурной утренний запах изо рта.
Из задней двери постоялого двора вышел один из подручных Одвина, плотный, коренастый парень, с виду постарше Гая. Звали его вроде бы Стелан.
– Что-то ты с утра по двору шастаешь, писец, – проворчал Стелан, выливая помои в свиное корыто.
– На работу пришел, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Гай. Драться со здоровенным малым ему вовсе не хотелось.
– Ну, работай, работай, – таинственно произнес Стелан и убрел внутрь.
«Ну и подручных насобирал себе этот одноглазый, – подумал Гай. – Морды одни чего стоят, не говоря уж о том, что жулики беспросветные… Нажалуется небось Одвину, наврет чего… Да уж ладно…»
Дождь усиливался, по городу гулять в такую погоду Гай не хотел. Посему он направился на свое место в зале, хотя так рано надеяться на работу не приходилось.
Как ни странно, там уже кишел люд: человек примерно пятнадцать. Гай занял свое место, разложил принадлежности и тут же был вознагражден за столь раннее появление: двое бородатых крепышей в одинаковых серо-коричневых камзолах поспешили к столу писца. Один из них, вроде как постарше, солидно загудел:
– Утро светлое тебе, мастер.
– И вам, почтенные.
– Прошения писать обучен?
– Прошения, письма, поздравления с датами торжественными, слова на упокоение… – обрадовано затараторил было Гай, но второй гном – если это все-таки был гном – перебил его:
– Тогда пиши, мастер, прошение. В магистрат преславного города Дила от торговцев Сивельби и Дагвальби…
Гай окунул перо в чернильницу и принялся писать. Торговцу, прибывшие в Дил вчера, просили магистрат разрешить им продать привезенные кожи дешевле установленной цены, потому как спешные домашние дела не позволяли оставаться в Диле достаточно долго. Что за дела – торговцы не стали указывать, но выглядели они очень озабоченными. Гай закончил писать, помахал в воздухе листком, чтобы обсохли чернила на завитках, и получил свой шестиугольник.
– Настоящего мастера вижу! – прозвучало над его головой беззлобно и весело, когда Гай прятал монету в клапан пояса. – Чуть свет в окно, а он уж за перо!
Это был Грифф. Он улыбался и держал в руке узкогорлый кувшин.
– Утро доброе, почтенный, – поздоровался Гай.
– И тебе, и тебе… Не откажешься выпить немного вина вместе со мной?
– С утра? – усомнился Гай.
– А-а… Да. «Утро прекрасно для ласк, утро прекрасно для роз, только вина, мальчик мой, утром не пей никогда»… – продекламировал Грифф. Увидев, что Гай недоуменно таращится на него, пояснил: – Стихи. Уммар Благочестивый в переводе неизвестного поэта. Но ты его не слушай. По крайней мере, вот этого скафийского голубого вина стихи Уммара точно не касаются. Очевидно, он его попросту не пробовал. – Грифф обернулся и крикнул: – Хозяин, два бокала!
Стелан принес бокалы, Грифф откупорил кувшин и наполнил их. Вино и впрямь было прозрачно-голубым, и Гай осторожно пригубил его.
– Ну как? – спросил Грифф, с интересом наблюдавший за писцом.
– Вкусно, – кивнул Гай. – Ни разу не пробовал такое…
– Неудивительно. Очень дорогое, – вздохнул Грифф. – Обошел все лавки, специально встал спозаранок. Только в одной и раздобыл, да и то не лучшего урожая.
– Но зачем ты тратишь на меня деньги, почтенный? Может быть, я могу чем-то тебе помочь, оказать какую-то услугу? Я не смог прочесть твою книгу, но, может быть, тебе нужно что-то переписать?
– Просто ты мне понравился, парень, – улыбнулся Грифф. – И мне почему-то кажется, что мы с тобой подружимся.
И он удалился, оставив Гая размышлять над этими словами.
…День заканчивался, но рынок все еще бурлил. Лори деловито сновал меж возов и прилавков, разыскивая кого-то. Гай покорно бродил за ним, потом решился и спросил:
– Кого ищешь-то?
– Человека одного, – туманно ответил Лори.
– Зачем? И меня зачем вытащил раньше времени? Вечером, может, самый клиент идет…
– Твои тролли, ты и разговаривай. Хотя какой с тебя толк…
– Так он что, человек твой, поможет нам троллей освободить? И зачем это ему?
– А просто так. Захочет – поможет, не захочет – не поможет. Слушай меня внимательно, – прошипел Лори. – Сейчас мы будем разговаривать с очень опасным типом. Зовут его Ларс Мотыга, но для нас он – почтенный Ларс, никак иначе. Ему в принципе наплевать на троллей и на нас вместе с троллями, но ради хороших денег он может сделать очень многое. Среди воров в Диле он едва не самый главный, да и то лишь потому, что молодой, дальше и главным станет… Говорить буду я, а ты только кланяйся, когда надо, да отвечай, если спросит.
– Привет, лошадиный прислужник! – произнес кто-то толстым голосом над самой головой Гая. Он испуганно обернулся и едва не уперся носом в грязный замшевый жилет. Жилет с трудом сдерживал огромное пузо, а над пузом была неловко приделана маленькая голова с пухлыми губами и рачьими глазками.
– Привет, Упырь, – Лори облегченно вздохнул. – По всему рынку тебя ищу.
– Что ж так? – Толстяк выглядел вполне добродушным, но Гай заметил, что во время разговора он внимательно следит за происходящим вокруг и словно чего-то опасается.
– Дело есть. Надобно с Мотыгой встретиться.
– Так уж и надобно? А ты спросил у Мотыги, надобен ли ты ему?
– Ты, Упырь, передай, а там видно будет, – сердито сказал Лори. – Я тут обожду.
– А это кто с тобой? – рачьи глазки на мгновение скользнули по Гаю.
– Приятель. Иди, иди давай.
Толстяк пожал плечами и неожиданно проворно ввинтился в толпу.
– Это кто? – шепотом спросил Гай.
– Дайну Упырь. Рыночный вор, но может и зарезать кого, если заплатят. А так, в общем-то, порядочный человек.
Сочетание «вор», «может зарезать» и «порядочный человек» не очень-то представлялось Гаю возможным, но он смолчал, тем более что Упырь тут же вернулся.
– Пошли, – проронил он, с некоторым уважением посмотрев на Лори. – И впрямь согласился. Это ж надо с таким головастиком!
– Кому головастик, а кому и нет, – буркнул Лори, но Гай видел, что его приятель гордится оказанной честью.
Они вышли с рыночной площади и поднялись по извилистому проулку, засыпанному щебнем. Остановились у приземистого бревенчатого дома. Упырь постучал в массивную дверь, в ее центре открылось окошечко, в окошечке появился любопытный глаз.
– Вот я тебе в следующий раз пальцем в зыркало-то ткну, – пообещал Упырь, утробно хихикнув. – Или ножичком.
– Ну чего ты, чего… – забормотали за дверью, лязгая железом.
– А то, что службу надо исправно нести, – наставительно заявил Упырь.
Они вошли внутрь и оказались в полутемном помещении. Обладатель любопытного глаза, худосочный плешастик, состоявший, казалось, из одних суставов, сделал непонятный знак пальцами и скрылся за шторой, свисавшей с дальней стены.
– Это мы где? – спросил Гай, но Лори молча ткнул его локтем в бок.
Тощий высунулся из-за шторы и поманил приятелей пальцем.
За шторой оказалась комната с узеньким окном, забранным желто-оранжевым стеклом. Посреди комнаты помещался изящный резной стол, а за столом в огромном кресле сидел человек.
Даже если бы Лори не рассказал Гаю, насколько опасен Ларе Мотыга, это легко было понять по его внешности. Несмотря на вальяжность позы, Мотыга был похож на комок мышц, и Гай понял: если он сделает что-то не так, жить ему останется очень и очень недолго. Притом вор был очень красив и за внешностью своей явно тщательно ухаживал.