Когда рабочие увидели, что добром с хозяевами ни о чем не договоришься, они начали устраивать забастовки, стачки, угрожая не приступать к работе до тех пор, пока не будут удовлетворены их требования.
Чтобы подавить забастовки, фабриканты обращались к властям с требованием выслать полицию, а при крупных забастовках— и войска. К властям пробовали обращаться и рабочие. Но полицейские приставы, губернаторы и министры становились на сторону фабрикантов. Ведь не только в министерствах, но и в городских думах и земствах сидели те же богатые — капиталисты, помещики и подкупленные ими чиновники. Они своего брата, конечно, не дадут в обиду. Ворон ворону глаз не выклюет! Полиция горой стояла за фабрикантов, разгоняла рабочие собрания и митинги, а наиболее активных рабочих арестовывала и. сажала в тюрьмы. Иногда капиталисты закрывали предприятия и увольняли рабочих. Но нередко рабочие добивались своей цели, если действовали дружно и вели борьбу упорно. Только жадность фабрикантов, их погоня за прибылью, за каждой рабочей копейкой мешала им принять справедливые требования рабочих. Но, с другой стороны, простой расчет им подсказывал, что надо уступить рабочим. Если долго будет длиться забастовка, не будут вырабатываться товары, капиталист терпит от этого убыток. Власти боялись распространения рабочих волнений на другие предприятия и районы, боялись того, что волнения рабочих будут подрывать устои господства капиталистов и помещиков.
Все это и приводило к тому, что после долгой и упорной борьбы рабочие добивались некоторого улучшения в условиях своей работы. В XIX веке в ряде капиталистических стран принимаются законы о продолжительности рабочего дня — он определяется в 10—12 часов, об ограничении применения женского и детского труда, об уменьшении штрафов, увеличении заработной платы, о более регулярной ее выплате и так далее.
Это была экономическая борьба рабочего класса, первая ступень рабочего движения. Здесь рабочий класс отстаивал свои чисто экономические интересы, требовал от отдельных капиталистов улучшения своего материального положения. Борьба на этой ступени еще не затрагивала коренных основ буржуазного общества, не была направлена против государства.
Фабриканты на первых порах перепугались, а потом сообразили, что подобная борьба рабочих хотя и затрагивает их кошелек, но не угрожает им гибелью. Они хорошо понимали, что, поторговавшись с рабочими об отдельных уступках, они свое наверстают. Не мытьем, так катаньем, а прибыли они будут вновь выколачивать из рабочих, тем более что весь аппарат государства, власти в центре и на местах всегда были на их стороне.
Пока рабочие выступали разрозненно, только на отдельных предприятиях, это не колебало власти и господства хозяев на предприятиях.
Рабочие скоро увидели, что успехи их борьбы крайне непрочны. Предприниматели не выполняли своих обещаний и еще более увеличивали угнетение и эксплуатацию рабочих. Для обеспечения более прочного успеха требовалась совместная борьба рабочих не одной фабрики, а всех фабрик и заводов, совместные выступления всех рабочих. Вот тогда хозяева не смогут безнаказанно одурачивать рабочих. Нужно обуздать не одного какого-нибудь капиталиста, владельца фабрики или завода, а всех капиталистов.
Рабочим становилось все яснее, что только экономической борьбой — борьбой за увеличение на пятак заработной платы, за уменьшение штрафов и тому подобным — нельзя ограничиваться. Необходимо требовать изменения законов в пользу рабочих. Прежде всего требовался закон о сокращении рабочего дня до восьми часов, чтобы оставалось время для сна, отдыха, чтения книг и других личных дел. Восемь часов для работы, восемь часов для сна, восемь часов для отдыха и культурных занятий — таково стало требование рабочих.
Чтобы защищать свои интересы перед фабрикантом, рабочие должны были создать собственную постоянную организацию — профессиональный союз, кассы для оказания помощи в период болезни и безработицы. Если никакими путями нельзя добиться от капиталистов удовлетворения своих нужд, рабочие должны иметь право на проведение забастовок, собраний. Это должно быть признано законом как неотъемлемое право рабочих.