Кое-как объяснив ему, что я заперта, но, наверное (?), скоро отопрусь, я прошу его задержаться минуточек на дцать и отогнать карету к шестому подъезду.
На этом с церемонностью заканчиваю, потому что настает пора звонить мужу.
— Черт! — начинаю визжать я в телефон. — У меня тут такое, такое!!!
— Ну блеванула на пороге, ничего страшного, — меланхолично отвечает мне Дима. — Я все вещи уже замочил, отстирается.
— А сумку, сумку мою ты куда дел? — еще горше взвизгиваю я. — Как тебе не стыдно прятать чужие вещи? Ну и что, что облевалась, что теперь — не жить, что ли?
— Жить, — еще более меланхолично отвечает мне Дима. — Твоя сумка лежит у меня в багажнике.
— А какого хрена она делает в твоем багажнике? — захлебываюсь от чуйствс я.
— Ну вообще, она вчера с тебя падала.
Вот в этом «падала» я интуитивно чувствую что-то недоброе, а поэтому тон сбавляю.
— Как это так — падала? — осторожно интересуюсь.
— Громко, — позевывает Дима. — Я вчера тебя, когда до дома нес через плечо, она раза два свалилась. Ну и я, чтобы косметика не разбилась, вернулся к машине и положил ее туда.
— Соседи видели? — сдавленным шепотом спрашиваю я.
— Не-а, — отвечает мне Дима. — Я даже порог успел вымыть.
— К-к-какой порог? — от ужаса я начинаю заикаться.
— Ну ты до квартиры просто не дошла. Я тебя прислонил к косяку, пока ключи дверные доставал, тут ты и салютовала.
— Э-э-э, — начинаю мычать я. — Э-э-э… То есть получается, что у меня ключей нет, я заперта.
— Получается, что так, — отвечает мне муж.
— У меня тут просто как бы это… такси под домом… Слушай, а у нас нет дубликата ключа?
— Дубликат есть. Но ты его вчера Марьиванне отдала (это та моя бабушка, которая живет рядом). Ну, на всякий случай — Фасолик же у них.
— Че, ребенка тоже, что ли, отдала? — Я уже не захлебываюсь ужасом и стыдом, я фактически из него состою.
— Ты что, с ума сошла? Мы же ребенка с тобой вместе им отвезли — дня за три договаривались, что они посидят.
За весь разговор первый раз вздыхаю облегченно. Прощаюсь с мужем, пью водичку и… И должно быть, водичка у меня охренительно усваивается, потому что ничем другим я своих дальнейших действий объяснить не могу.
Да, господа, я признаю, что это был какой-то мозговой ахтунг.
Я в черт знает какой раз за этот долбаный день снимаю трубку и звоню водиле.
— Товарищ водитель, — скорбно говорю я. — Понимаете, какая сложилась ситуация. Я действительно заперта в этой квартире и действительно не смогу из нее выйти. А у меня у бабушки день рождения! Но к счастью, вы можете меня спасти!
— Как именно? — изумляется водитель.
— Очень и очень просто, — отвечаю ему я. — Для моего спасения вовсе не требуется лезть на восьмой этаж и вскрывать балконные двери! И даже эм-че-эса никакого не нужно.
— Правда? — еще более изумляется водитель.
— Честное слово! — всхлипываю я. — Всего в каких-то жалких двух километрах от дома, у которого вы стоите, находится дом, в котором живет другая моя бабушка.
— У нее тоже день рождения? — изумляется водитель.
— Нет, — отвечаю я. — У нее есть дубликат ключей от моей квартиры. И если бы вы, многоуважаемый водитель, смогли доехать до моей бабуси, забрать у нее ключи, а потом вновь вернуться за мной, то, клянусь Господом, я бы сполна вознаградила вас за эти муки.
— Ну чего с вами делать, диктуйте адрес, — вздыхает он.
Страшно довольная собой и своей гениальной идеей, я надиктовываю водиле адрес, после чего кладу трубку и иду заваривать себе кофе.
А теперь представьте себе картину маслом. Марьиванна, восемьдесят четыре года от роду. Мнительна, бдительна и подозрительна. Любимая передача «Петровка, 38», любимое блюдо — жареные гвозди. Сидит в квартире с малолетним правнучком, а оттого мнительность, бдительность и подозрительность накручены до необычайного.
Как, вы думаете, она должна отреагировать, когда к ней заявится какой-то хрен с горы и потребует ключи от квартиры внучки, мотивируя это тем, что внучка заперта? А?
Честное слово, мое «Блииииииииииииииииии-иииииииииииинннннннннннн» было слышно даже в Бибиреве — спросите у бибиревцев, и они вам подтвердят. Отшвырнув кофейник, я кинулась к телефону и принялась набирать бабушкин номер. Занято! Набираю-набираю-набираю — занято. От этих коротких гудков к горлу моему подкатывает дурнота, и я бегу в сортир, прощаясь с остатками вчерашней трапезы.
Ну, дальше неинтересно. Опустошив желудок, вхожу в ум и опять звоню водителю (куда мне еще звонить?). Разговор наш краток и позорен. К чести водителя, «дура трехнутая» он произносит не вслух, а про себя. К моей чести, номер я его не теряю, и через три дня мы встречаемся, и я отдаю ему заслуженные бабки. Ведь и правда же заслуженные: такие выкрутасы, и ни разу к черту не послал.