— Спасибо, — улыбнулась я в ответ, после чего сложила ручки рупором и заорала: — Идите сюда, они согласные!
Девушка как-то странно дернулась, чуть было не пролив пиво, но быстро пришла в себя и передвинулась на другой конец стола. Парень побледнел и принялся тушить сигарету.
— При моем ребенке курят, — ласково сказала ему я. — Не стесняйтесь. А вот пиво лучше подальше отодвинуть — не ровен час, обольет. И соус тоже лучше в сторону.
Результат не заставил себя ждать. Я еще не успела встать в очередь за шашлыком, как влюбленных и след простыл. О них напоминали только два стаканчика с недопитым пивом, полупустая сигаретная пачка и красная лужица из-под кетчупа, который Ф. все-таки разлил.
Ну да, если записываешься в злые суки, надо хоть изредка оправдывать звание.
Вздохнув, я пристроилась за какой-то теткой в очереди и начала считать ворон. Минут через тридцать надо мной начали виться отменно черные экземпляры: я прямо физически ощущала поток ненависти, изливающийся в мою спину.
«Ничего, ща куплю ей пиво, а ему колы, и как-нибудь утрясется, — рассуждала я. — И вообще, раз такая умная, то лучше бы сама в очереди стояла».
Минут через сорок я все-таки дождалась своего заказа и отправилась к столу.
Они сидели там же, где я их посадила, и были очень похожи друг на друга. Разве что оттенок кожи у бабушки Г. отдавал зеленцой, а круглая физиономия Ф. отливала красным.
Эту цветовую гамму я знаю прекрасно: если бабушка позеленела, то значит, с нее сошла всякая светскость и «наш зайчик» превратился в «твое отродье». А если Фасоленька покраснел, то это означает, что бабушка права и сейчас мы за это выкусим.
— Твое отродье кетчуп на нее пролило, — зашипела мне в ухо бабушка.
— А ты бы лучше за ним смотрела, — сказала я, раскладывая тарелки.
— Я не рассчитывала, что ты час простоишь в очереди.
— Ну вот сама бы…
— ААААА! Катя, смотри, что он делает! АААА!
Пока мы скандалили, маленький Ф. схватил кусок мяса размером с половину своей вихрастой головенки и не долго думая вгрызся прямо в середину. По его пальцам и подбородку тек мясной сок, аккуратными лужицами стекая на одежду, и было в этом что-то такое пещерное и низменное, что мы даже замолчали на секунду. Первой очнулась я.
— Положи назад! — гаркнула я на ребенка. — Ты же измажешься.
Испуганный Фасолик выронил мясо и тут же вытер лапы о себя. Прямо об узкую младенческую грудь, упакованную в бежевую куртку.
— Ну все, теперь терять нечего, — мрачно сказала бабушка.
— Ага, — вздохнула я. — Ты вот лучше пиво пей. И ешь, остывает же…
И мы принялись за еду, и Фасолик тоже взял свой кусок, и ел, и все смотрели на нас осуждающе. Ну да, во-первых, от целого куска, во-вторых — запрещенный шашлык, и в-третьих — рукавом утираясь. Наконец, он насытился и полез гулять под стол.
— Это нехорошо, — вяло возмутилась мама.
— Это ничего страшного, — успокоила ее я и пересказала ту самую историю с девочками в кафе.
И вот честно, мы бы так и до конца прекрасно досидели в рассуждениях о том, что «некоторое количество микробов вовсе не вредно», если бы в самый ответственный момент из-за стола не показалась тощая грязненькая ручонка, держащая аккуратный бычок со следами помады на фильтре.
— Ну, знаешь ли, — рявкнула мама, — может, у этих баб по семь детей у каждой. Пошли, сыта я.
— А пиво как же? — спросила у нее я. — Ты же вот не допила полстакана.
(На самом деле мне ОЧЕНЬ хотелось, чтобы она допила, потому что пьяная бабушка Г. — добрая бабушка Г.)
— С собой возьму твое пиво, — вздохнула мама и принялась вставать из-за стола.
И вот тут — я не знаю, то ли она за коляску зацепилась, а может, просто равновесия не удержала — но только она покачнулась и все это пиво на себя и вылила. Целых полстаканчика отменной вонючей «Балтики». Пирям, как бы сказал Фасолька.
А дальше — закон подлости в действии. Вот представьте себе: ребенок такой грязный, как будто ковшовой лопатой подрабатывал, бабка — мокрая и вонючая, ну и я — не просто злая, а злая как сто мильонов чертей. Куда бы направиться подобной гоп-компании? Правильно, прийти домой, запереть замки, открыть духовку и включить газ. Но мы легких путей не ищем. Едва мы выползаем из ресторана, как Ф. видит детскую площадку и изо всех сил рвется туда.
Нам не остается ничего другого, кроме как бежать за ним. Прибегаем, осматриваемся и расстраиваемся. Площадка оказывается не так себе просто площадка, а вовсе даже прикуроченная к другому ресторану. Типа родители кушают на веранде, наблюдая, как их дети лопают песок из песочницы и устраивают драки на лопатках. И я бы рада там засесть, но, во-первых, мы поели (что несущественно, так как можно заказать кофе), а во-вторых, свободных мест нема, и довольно капитально нема — ни одного стульчика. А самое главное — Ф. давным-давно на площадке, и плевать ему на то, что мы как две идиотки стоим перед жрущими людьми, не зная, куда приткнуться.