На этой похоронной ноте девушки и распрощались.
Лидочка Сидорова была та самая женщина, которая якобы любит себя (ключевое слово — якобы, потому что та женщина которая действительно любит себя, стоит в центре нью-йоркской гавани и собирает голубиное дерьмо). В то время как другие, не очень опытные женщины сутками жевали капустный лист и копили на мезотерапию, Сидорова старательно принимала свое тело «как есть» и пыталась быть позитивной. Поэтому неудивительно, что, как всякая позитивно мыслящая женщина, она положила трубку, решив, что Ниночка — дура, и сразу же отправилась примерять школьные штаны.
Ох, эти школьные штаны! Если бы кто-то составлял коллекцию, я бы поставила их в ряд между раскаленной сковородкой и ведьминым креслом, как особый род пыток для слабого пола. Роди ребенка, построй дом, фикусы разведи, но если при всем этом ты не сможешь впиндюхаться в две кишки, именуемые брюками, — все остальное не считается, привет-корова.
Лидочка кряхтела и так и сяк. Штаны стонали, но не сдавались. Она вдыхала, и выдыхала, и даже было устраивалась на диван, чтобы просочиться в материю лежа. Никак.
«На Нинке висят, — застучало в сидоровских висках. — Болтаются парусом… Колышется свободно… как лодки на море… в отпуске…»
Отпуск! Сидоровская спина похолодела и покрылась мелкими мурашками. Согласно Лидочкиному плану, а также проспектам туроператора уже через две недели она обязана оказаться на Мальте в белом платье и толпах шоколадных мужчин, непременно с дайкири или-что-там-они-пьют, немного растрепанная, с огнем в глазах и…
У штанов был другой план, это Лидочка поняла сразу же.
— Халат-палатка, принятие бассейна в обеденный час, зеленый чай… ну и, может быть, какая-нибудь не особенно популярная экскурсия, — прошипели штаны. — Ты любишь достопримечательности, Сидорова?!
— Слушай, Лель, я понимаю, что это звучит по-идиотски… Но мне за две недели нужно скинуть двадцать килограммов!
Оля, которая все знает, удивилась, но, как и положено девушке, которая все знает, сокрыла этот факт в себе.
— Запросто, — заверила Лиду она. — На завтрак — чай из веника, на обед — веник, на ужин — воспоминания о прожитом дне.
— И что, работает? — удивилась Лидочка.
— Еще как! А уж если от веника отказаться… Кстати, а на фига тебе худеть?
Этот Олин вопрос застал Лидочку врасплох, и поэтому первый раз за всю свою жизнь она сказала правду.
— Я в отпуск поеду, — сказала Сидорова. — Уже через две недели. Мальта!
— Сережа, а у нас вообще есть отпуск? — спросила Лелечка и скрестила ручки на груди. — Или ты прописан на этой своей работе?
Невзирая на то что всего пять месяцев назад Лелечка «стребовала себе на машинку», тем самым действительно привязав мужа к работе, вопрос ее был гениален, потому что предполагал всего две последующие реплики:
а) ну и где он?
б) ну и дурак. Дожил до тридцати трех, а покупка какой-то там машины до сих пор выбивает семью из колеи!
Прекрасно зная своего мужа, Лелечка уже готовилась ко второму варианту ответа с последующим разносом тела. Тело разносилось легко, просто и быстро: неведомо каким образом Леле удалось родить ЕГО ребенка, а по сравнению с ЕГО ребенком все машины, пусть даже красные, терялись и меркли. Прекрасно зная свою жену, Сережа промолчал. Лелечка попыталась было попинать безжизненное тело в виде заявок «Тебе нечего сказать» и уничижительного «Ты только посмотри на меня», но муж старательно изучал потолок и вздыхал, как работник соцслужбы. Через сорок минут Лелечка выдохлась.
— Ухожу к Петровой, доширак в буфете, детской еды не жрать! — сказала она, перед тем как хлопнуть дверью.
— Нет, без отпуска нельзя, — сказала Таня. — Это я тебя прекрасно понимаю.
— Ну вот представляешь, машину купил, а теперь мне всю жизнь за это расплачиваться, — вздохнула Леля. — Причем ведь гад — ну почти что себе взял, чтобы по магазинам его не таскала в выходные.
— Они всегда так устраиваются, — подтвердила Таня. — Мужики — хитрый народ.
— И как я теперь буду? Так на море хочу…
— Бедная!
— Бедная!
— А Ольгин, между прочим, купил ей машину… И в отпуск, кажется, вот-вот повезет… Саша, да оторви ты голову от компьютера!
Александр Павлович Петров ссутулился, сжался и стал напоминать глаз icq: вроде бы и зелененькое, и активное, но все равно не скажет ничего путного.
— Нет, я, конечно, понимаю, что там тебе интереснее, но все-таки!