Такая вот история. Будучи на расстоянии и даже в мире ином, мои родители дают мне гораздо больше любви, чем многие другие родители, чьи дети живут с ними плечом к плечу под одной крышей. -
Руна замолчала, улыбаясь. Она смотрела на играющих детей, а может на деревья, траву. Возможно, она прислушивалась к шёпоту ветра, пробивающемуся через листву, сквозь шум вечернего города.
- Я сейчас вспомнил! - прервал молчание Амадо, - Когда я ещё учился в школе. То есть, давно это было, меня отправили в Каталонию на каникулы. Я в то время увлекался компьютерными играми и не сдал годовые тесты. Меня лишили компьютера и интернета. Целыми днями я вынужден был наблюдать за обитателями фермы, делая вид, что занят учёбой. А вечером, перед сном, мамина сестра приходила ко мне в комнату и читала вслух «Тысяча и одну ночь». Каждый вечер по истории. Точь в точь, как у Шахиризады. Мне было так жутко! Все эти сказки...Жесть!.. Даже сейчас вспоминать не приятно. Но тогда я слушал. Не показывал виду Тёте, что мне страшно. Стыдно было выглядеть трусом, к тому же провалившим тесты. Трус - неудачник - это слишком для оного парня на одно лето. Через много лет Тётя призналась, что ей до одури было жутко читать все эти страсти по Шахиризаде. Но она терпеливо скрывала свой страх и неприязнь. Ведь это всего на одно лето! Ради родной сестры и любимого племянника чего не вынесешь!!! Мы так и не смогли выяснить, кому вообще пришла в голову идея читать именно «Тысяча и одну ночь» перед сном. Главный инквизитор, автор столь изощрённой пытки для меня и Тёти, так и не нашёлся.
Руна внимательно слушала. Так, по крайней мере, казалось Амадо. Когда же он, замолчав, посмотрел на девушку, её тело сотрясалось от подавляемого смеха. Амадо посмотрел туда, куда был направлен взгляд Руны в надежде увидеть нечто смешное. Мысль о том, что девушка смеётся над ним, была невыносимо неприемлемой. Но перед его взглядом не было ничего, то есть никого. Парк опустел. Не было даже ветра, играющего обычно с листвой деревьев. На парня неотвратимо накатывалось тяжёлое и тоскливое чувство. Огромное и уродливое чувство отверженности и безысходности, до боли сковывающее грудь в районе сердца, голову в висках. Амадо уже был готов закричать, как вдруг Руна прыснула смехом и чуть не свалилась со скамьи. Таким нелепым всё сразу показалось юноше...Тяжесть тоски отступила куда-то за спину, и он тоже рассмеялся.
- Это просто невероятно! - сквозь смех говорила Руна, - У меня такая же проблема! Такие же страсти в «сказках»! Только я сама себе их читаю. - девушка почти успокоилась и продолжала - До сих пор читаю каждый день по утрам. Вместе с папиным дневником. Он мне на каждый день расписал по «Откровению» из «Евангелие». Это не смешно. - добавила уже совсем серьёзно Руна, искоса поглядывая на всё ещё смеющегося Амадо. - Я не смеясь тебя слушала, хотя меня и распирало. Дело в том, что папа сильно переживал по поводу моего отношения к маме. Он всё время пытался меня уговорить простить её за то, за что я вовсе никаких обид и не имела! И уговоры эти он, почему то, поручил Библейским Героям. Добравшись до Нового Завета и поминаний Апостолами Иуды, я начала понимать в чём тут дело. Не то что бы понимать...- Амадо слушал спокойно. По его коже пробегали мурашки то ли от вечерней прохлады, толи от присутствия незримого за спиной. Слова и голос Руны добавляли трепета состоянию парня, но он слушал, не сопротивляясь ни чему. - «Коран» означает «читать». Я слушала «Коран» не умея читать, а по началу и не умея говорить...И мне кажется, я научилась читать не так, как читал мой папа. Как будто между строк. Написание «Корана» приписывают Пророку Мухаммеду, но при жизни он читать и писать не умел. Он был не грамотным. Его религия была прочитана им в пустыне, пока он путешествовал с караванами торговцем. Прочитана из пространства. - Руна немного помолчала. Свесив ноги и позабыв про книгу, упавшую на траву, она смотрела в даль. Куда - то сквозь деревья, дома и ограды. Туда, где сейчас приближалось к линии горизонта раскалённое солнце пустыни. Громко выдохнув, продолжила: - Для меня буквальное чтение очень тягостно, как для тебя «1001 ночь». Такая же инквизиция. То же, что я читаю между словами, из пространства вокруг них, меня пугает. Этот мир сошёл с ума, тебе не кажется?
Амадо выпрямился, нахмурил брови, но не смог сосредоточиться и понять суть вопроса. Он просто пожал плечами, скорее реагируя на своё состояние, чем отвечая. Неожиданно сам для себя вдруг ответил: - Я думаю, что нет, не мир. Это я сошёл с ума.