— Во дела, — сказала Элени вслух.
Она знала, что мать ее не услышит за шумом дождя и собственных шагов по крыльцу. В таком случае — с кем же она разговаривала?
— Тихо сам с собою, — вздохнула Элени. — Всего неделя в одиночке — и у меня уже шифер шуршит…
Она еще раз попробовала выбрать фрагмент пазла, ориентируясь на источаемое им тепло. И вновь это оказался кусочек с оранжевым отливом — драконья коленка, которую она искала вначале.
Уже можно было разглядеть изгиб драконьей спины. Правда, поза казалась некоторым образом агрессивней, чем на картинке. Как если бы рисунок на коробке был сделан по моментальному эскизу художника, после чего реальный дракон продолжил движение. Его передняя левая лапа успела выдвинуться вперед, а голова — если, конечно, это глаз… да, это точно глаз! — голова круче наклонилась к земле. Ни дать ни взять заостренные уши дракона уловили шорох карандаша по бумаге, и голова поворачивалась на звук.
…И что это был за глаз! Словно кристаллизованная горечь драгоценного камня. Черный зрачок — не круглый, но и не щелевой, а скорее треугольный… приблизительно по форме черепа. А радужка — фиолетово-льдистая…
— Ну и на что мы смотрим? — спросила Элени.
Ее переполняла какая-то глупая храбрость — пока она не нашла и не установила на место второй глаз и дракон не уставился на нее сразу обоими.
— Это же не я в восьми футах от тебя торчу с блокнотом и карандашом «Фабер и Фабер» номер два! — сказала она дракону. — Так что можешь не таращиться!
На самом деле ей было жутковато, и она разговаривала с пазлом, просто чтобы меньше трусить. Она попробовала отвлечься, занявшись фоном. Но если дракон лишь чуть отличался от изображенного на обложке, пейзаж, как выяснилось, был передан куда менее точно. На коробке можно было различить завитки тумана, поднимавшегося над сельским пейзажем, и перемешанные с ним клочки драконьего дыма. В самом пазле задний план был куда менее проявлен и даже, как с удивлением поняла Элени, несколько противоречив. Вот она выбрала фрагмент, на котором, словно двойная скобка — ((— вились две дуги дыма. Но к тому времени, когда она уложила кусочек, одна «скобка» успела перевернуться, а вторая исчезла совсем. Было похоже, что дым продолжал невесомо подниматься и плыть по дуновению ветра…
Элени предпочла думать, что у нее всего лишь устали глаза. Она потерла их левой рукой и сунула фрагмент на предназначенное для него место.
Он вполне подошел. Причем оказалось, что единственная уцелевшая «скобка» оказалась весьма по делу — она продолжалась на фрагментах выше и ниже.
На этом Элени решила, что пора сделать перерыв и поужинать. Однако мать, невзирая на дождь, деловито грузила вещи в машину. Готовилась к поездке на ярмарку графства Бристер. Надо же ей было, действительно, хоть чем-то себя занять, чтобы существование не казалось совсем уж бессмысленным. Элени вполне представляла, как чувствовала себя Марта.
Еще два кусочка, сказала она себе. Потом решила уложить еще два… И наконец ее полностью захватило волнующее таинство — как устроить, чтобы все блестящие обломки когтя собрались вместе. Можно подумать, что пазл содержал не одного дракона, а дюжину! Или что художник не с блокнотом сидел, а сделал серию снимков дракона, запечатлев один и тот же коготь в процессе движения. Однако фрагменты все же совпали, и, когда лапы оказались завершены, кинжалов цвета слоновой кости оказалось совсем не так много, как показалось вначале.
— Ну ладно, хватит пока, — опять же не без некоторой театральности, равно как и не без напускной отваги, проговорила Элени.
Можно подумать, дракон хотел схватить ее в эти самые когти, а она собиралась купить его дешевой уловкой — погоди, мол, хватать, мне в туалет надо!
При всем том работы над пазлом оставалось не так много. Не более двадцати фрагментов. Велико было искушение доделать дракона — чтобы с чувством глубокого удовлетворения высыпать все обратно в коробку.
Как раз над кончиком его хвоста виднелось световое пятно. Там сквозь облака пробивалась луна. Правда, когда Элени добралась до этого места, луна успела спрятаться и свечение прекратилось.
— Вредная ты старая картонка, — сказала она дракону.
Тому было все равно. Он знай хлопал ресницами, причем веки двигались не вверх-вниз, а с боков к центру и обратно, как дверки лифта, и с интересом поглядывал на Элени.