Невзирая на всю окружающую сырость, он почувствовал, как пересохло во рту.
Где-то далеко сзади прозвучал голос помощника Ларсена, как обычно не вовремя:
— Держитесь, шериф Стайлс, я уже иду.
— Стой где стоишь! — рявкнул шериф.
— Это еще почему?
— А потому! — Галька под его левой ногой поехала в сторону, и под сапогом вдруг разверзлась пустота. Он судорожно обхватил руками валун, чтобы не улететь шут знает как далеко вниз. — Помолчи, дурень, я тут переговоры веду!
Небо снова распорол раскат грома. По мере того как ослабевал дождь, гром, казалось, становился все оглушительней. И все же — так ли он вздрогнул бы, если бы не собирался произнести голимую ложь? Притом что она была всего-то нищей девчонкой, а он — взрослым и уважаемым человеком? Когда гром укатился на другую сторону небосвода, шериф услышал кое-что другое, и от этого звука у него шевельнулись волосы на затылке.
Элли Харрел негромко смеялась.
— Переговоры! — сказала она. — Вот, значит, как это в городе называют, верно, шериф? У нас тут в горах другое слово в ходу.
Шериф неохотно отклеился от валуна, заставив себя его обогнуть. Теперь он стоял прямо против девушки, только ниже. Он снова нашел лучом фонаря ее лицо. Ему очень не понравилось то, что он увидел, и он перевел луч ниже. Элли стояла, облокотившись на громадную каменную плиту, косо торчавшую между ними. Получалось что-то вроде естественной кафедры, и она была проповедником.
— Девочка, — сказал он, вернее, прокаркал. Облизнув губы, он начал заново: — Девочка, ну зачем мне туда к тебе лезть?
Она опять рассмеялась.
— И правда, зачем?
— Шериф! Вы там нормально?
Этой короткой фразой помощник Ларсен едва не отправил его в могилу. Шериф повернул голову, чтобы ответить, и как раз в это время наклонная скала, которую Элли Харрел знай себе толкала вперед и одновременно подкапывала ногами, стала почти беззвучно клониться вперед. Лишь шорох гравия предупредил шерифа об опасности, и он успел податься назад, оказавшись на одном из предательски раскачивавшихся камней. Тут у него подвернулась нога, и он спиной полетел в пустоту, выронив фонарь и размахивая руками. Опрокинутая плита рухнула как раз на то место, где он только что находился. Вниз по осыпи потекли ручейки гальки и дождевой воды из потревоженных луж.
— Шериф!.. — заорал помощник Ларсен.
— Да здесь я, — отозвался тот.
Он лежал на камнях десятью футами ниже, ноги выше головы. Попробовав пошевелиться, он вздрогнул от боли. Правая рука, похоже, сломана, да и на ноге он сухожилия точно рванул. Придется Ларсену бежать за подмогой, понадобятся носилки.
Потом он увидел, что Элли Харрел стояла прямо над ним, держа над головой булыжник с дыню величиной. На ее жилистых руках вздулись мышцы.
Э-э, но как он сумел все это разглядеть? Что это там мерцало, светилось?..
— Не надо, — выговорил шериф.
— Вы думали, что уболтаете меня языком и я соглашусь в эту живодерскую больницу поехать? — сказала она. — Нет уж, я лучше помру!
— Ты не должна никуда ехать, — сказал шериф. — Это была ошибка.
— Ага, щас! — проговорила она. Подняла камень повыше и шагнула вперед. — Больше вы не будете похищать девушек с гор!
В это время у нее за спиной, озаренный все тем же потусторонним светом, вырос помощник Ларсен. Он держал в руке пистолет и целился девчонке в затылок. Он ухмылялся.
Его палец коснулся спускового крючка.
— Не-е-ет! — заорал шериф.
И вот тогда прогремел небывалый гром, то есть совсем даже не гром, и шериф снова закричал, на сей раз из-за огня, который опалил ему руку и лицо, охватив вершину горы и все небо, и помощник Ларсен, оплывая и искря, как сальная свечка, бросился с обрыва мимо него. Он страшно кричал, размахивая руками, и шериф потерял сознание.
Ему потребуется несколько недель, чтобы как следует припомнить увиденное. И еще больше времени, чтобы попытаться поверить.
Мое имя — Перлин Санди. Обычно меня зовут Перл. А рассказ этот про то, как я последовала за старым огненным драгаманом в глубокую дыру, куда одна девушка проникла прежде меня, и как одна из нас сумела оттуда подняться. Тут будет и кольцо, исполняющее желания, и похитители, и рассерженная толпа, и погоня на машинах (машина, правда, была всего одна), и перестрелка, и, конечно, несколько привидений, которых я, кажется, притягивала. Все это случилось со мной, происходило кругом меня и помимо моей воли в виргинских горах, где, стоя на гребне, вы очень ясно видите перед собой еще один гребень, и так далее, еще и еще, все менее четко, вплоть до бледно-голубой линии на горизонте, потому что этот последний гребень отделяет от вас не только расстояние, но и время. Там, далеко-далеко, вы пытаетесь рассмотреть далекое прошлое этих гор.