Семиглавый дракон на гравюре Альбрехта Дюрера, «Апокалипсис». Metropolitan Museum of Art (Нью-Йорк)
Даже огромный слон боится дракона. Дракон может притаиться на слоновьей тропе, он оплетает ноги гиганта, а затем душит его своими кольцами. Драконы рождаются в Индии и Эфиопии, в странах, где постоянно царит непереносимый зной[56]. Аллегорически дракон воплощает либо самого дьявола, либо его слуг, гонителей церкви и нечестивцев, тайные устремления которых описаны в разных местах Святого Писания. Ибо об этом говорится в Псалтири, и в Книге Иова, и, конечно, в Откровении Иоанна Богослова. Так, в псалме сказано: «Ты расторг силою Твоею море, Ты сокрушил головы змиев в воде»[57]. Да, он обратил морские глубины Красного моря в земную твердь, когда раздвинул гладь морскую и превратил ее в тропу сухопутную. Фраза «Ты сокрушил головы змиев в воде» точно объясняет таинство предшествующего чуда, ибо переход через Красное море стал прообразом святого крещения, и здесь головы драконов, то есть нечистых духов, обращаются в ничто, когда очистительные воды крещения омывают от грязи греховной христианские души. Более того, псаломщик далее добавляет: «Ты сокрушил голову Левиафана»[58]. В одном месте псаломщик упоминает «головы змиев» во множественном числе, указывая на многочисленные пороки духовные, а в другом месте речь идет об одном драконе, что указывает на самого Сатану, который куда сильнее и куда греховнее. В единственном числе подчеркивается его нежелание обитать среди злобных духов. Ибо голову его сокрушили, когда гордыня его была низринута с небес, когда утратил он свой первородный блеск и яркость и когда очернил себя темными деяниями.
Дракон из средневекового бестиария. Digital image courtesy of the Getty’s Open Content Program
В память о драконе из Паннонии
Примерно в 1030 г. монах по имени Арнольд из баварского аббатства Святого Эммерама в Регенсбурге отправился по заданию своего аббата в Паннонию, и там ему повстречался дракон. Через несколько лет Арнольд записал свои воспоминания об этом событии и включил эту запись в собрание чудес во славу добродетелей святого Эммерама. В подражание «Диалогам» папы Григория Великого монах написал свой труд в форме дискуссии, где он исполняет роль Собирателя сведений (Collectitius) и ведет спор с собеседником по имени Аммониций (Ammonicius, или Въедливый), который просит его не отступать от темы. Однако Арнольд делает отступление и описывает свою встречу с драконом, и текст этого отступления стал самым ярким подобным отчетом средневекового периода, изобилующим подробностями, которые не находят подтверждения в трудах авторов прежних эпох[59].
Паннонийский дракон был гигантским летающим змеем, но в отличие от традиционных описаний и иллюстраций в манускриптах аббатства, с которыми Арнольд был прекрасно знаком, у этого чудовища не было ни крыльев, ни ног. К тому же дракон испускал невероятный холод, вызывавший лихорадку и гибель скота. Монах сразу понял, что это не тот дракон, который описан в Книге Откровений, поскольку конец света еще не наступил. Монстр скорее походил на описание Исидора Севильского в его «Этимологиях», которое Арнольд подробно цитирует в конце своего отчета.
Аммониций. В чем заключается сила воздуха и каким образом злые духи проникают на небо, если небеса для зла запретны? Люди задают эти вопросы, и на них нужны ответы.
Собиратель. Вот слова благословенного апостола Павла, а не мои слова по этому поводу. Для тех, кто не ведает, что воздух над нами именуется небесами и что падшие ангелы обитают на небесах, и для прочих, кто привык ставить под сомнение слова апостолов, я привожу здесь Второе послание апостола Павла[60], в котором он поучает истинно верующих о пределах воздушного пространства, именуемого небом и утраченного во времена первого потопа, и о возможной его утрате во втором потопе: «Думающие так не знают, что вначале Словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою: потому тогдашний мир погиб, был потоплен водою. А нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда и погибели нечестивых человеков»[61]. Немного далее он пишет: «…воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают. Впрочем, мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда»[62]. Относительно падших ангелов, которые скитаются в небесах, пока не погибнут от огня, и которых апостол именует силами воздуха и злыми духами, и воздушные сонмы их так велики в нижних пределах неба, что некий святой человек получил откровение о том, что будь их тела материальны, подобно нашим, то закрывали бы они свет солнца от смертных, так вот апостол Иуда высказал свое мнение о них в письме, которое входит в число канонических писаний: «Господь… ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня»[63]. Есть ли у кого причина сомневаться в свидетельстве апостолов и в ответе на эти вопросы, мне не ведомо. У меня же нет никаких сомнений. Но мне ведомо, что дьявол и его проклятые приспешники обитают не только в аду, но и в воздухе. Я знаю об этом не понаслышке, ибо несколько лет назад пребывал в Паннонии, и вот однажды между третьим и шестым часом узрел я дьявола в виде дракона, парящего в воздухе. Был он невероятно велик, казалось, длина его превышала тысячу футов[64]. Голова его покрыта перьями и высится подобно горе, а тело его подобно тому, как Господь описал чешую Левиафана блаженному Иову: «Крепкие щиты его — великолепие; они скреплены как бы твердою печатью»[65]. На боках и спине его тусклые черные пятна. Брюхо и бок его цвета призраков ада: блекло-голубые и выцветшие от спячки. Все формы дракона (длинные и скрученные, в кольцах и изгибах), части тела его и все тело целиком таили настолько страшную опасность для смертных, насколько допускала Господня воля, и чем ближе находился дракон, тем опаснее были последствия. Несмотря на летнее время — а случилось это на шестой день второй недели после Пятидесятницы, — воздух вдруг стал таким морозным, что множество людей подхватили лихорадку и немалая часть скотины пала от простуды. Способность вызывать подобное похолодание присуща драконам, в отличие от прочих животных[66]. И наконец, у дракона не было видимых крыльев или ног, как на привычных картинах наших живописцев; его выступающие ребра и чешуя служили ему органами движения. Грудная клетка и голова были одинаковыми в обхвате. Далее тело его сужалось к хвосту, а кончик хвоста размером был в гигантскую ель. Господь не позволил дьяволу или пособнику дьявола дальше страшить истинно верующих и повелел северному ветру быстро отогнать его в сторону густых облаков, которые полностью скрыли змея. Мы наблюдали его быстрый полет над головами и с ужасом слышали свист и хрип его дыхания в горле. И вдруг облака, недвижно покоившиеся с самого утра и до этого часа, пришли в неистовое волнение, и до конца этого дня и всю ночь напролет непрерывно гремел гром и сверкали молнии, и гроза длилась до вечера следующего дня.
56
До этого места Рабан практически дословно цитирует главу о драконах из «Этимологии» Исидора Севильского (см. выше).
59
Пер. Бенжамена Бертрана и Скотта Гордона Брюса. Арнольд из Святого Эммерама (De miraculis sancti Emmerammi libri duo. 2) / под ред. Жака Поля Миня. В кн.: Patrologiae Cursus Completus: Series Latina 141. Париж: Apud editorem, 1880. Стлб. 1039–1041.
66
Арнольд так определяет дату, что мы не можем точно понять, в какой именно день поздней весны или раннего лета он увидел дракона, поскольку Пятидесятница (Троица) — это праздник, приходящийся на седьмое воскресенье после Пасхи, соответственно, дата его меняется из года в год.