По пути в кафе они оба неловко молчали. Крис была настолько решительна, что должна больше узнать про Маркуса Кинга, поэтому совсем не приняла во внимание, что тот эмоциональный импульс, который на нее окажет встреча с отцом впервые за два года, так повлияет на нее. Так что в эти счастливые минуты, которые она проводила с ним, она чувствовала, будто уменьшилась в возрасте как минимуму на десять лет. Ей сейчас было семь лет, и она следовала за отцом по выставке фотографий, затем вниз по лестнице и за углом она могла ощутить аромат вкусной еды — сэндвичи, салаты, печенье. Аромат помог ей вспомнить прошлое так четко, будто она перенеслась в машине времени или осталась запечатлена на фотографии.
На обед она выбрала лишь маффин с шоколадной крошкой и бутылку воды. Дэниэл заказал сэндвич с курицей, кофе и заплатил за все.
Но они даже не взглянули на еду, и выбрали столик от остальных обедающих так далеко, как только смогли найти. Она ожидала, что почувствует лишь гнев, когда увидит отца снова. Но то, что она на самом деле чувствовала, было…
Она точно не знала, что чувствует. И не находила идеального слова, чтобы описать, поняла она. Смесь ностальгии, любопытства и, странно, сильное ощущение облегчения. Все смешалось в одну смесь с несколькими ложками гнева. Усилием воли она пыталась совладать со всеми своими эмоциями и запихнуть их в кожаную сумочку цвета фуксии, чтобы сохранить на потом.
— Крисси, я знаю, у тебя есть вопросы ко мне. — сказал он, его пальцы сжимали край стола.
Если бы это был кто-нибудь другой, она бы протестовала против этого смешного прозвища, но оно звучало от него. Как в старые добрые времена.
— Я знаю, ты должно быть очень сердита на меня. — сказал он, когда она не начала говорить сразу. — Все, что я могу сказать, это что мне жаль, но я знаю, этого не достаточно.
— Я просто… — Крис сжала бутылку воды, ее холодная поверхность скользила между пальцами. — Не могу поверить, что ты был в Торонто все это время. Ты был так близко, а я даже не знала.
— Как ты узнала?
Она взвесила свои слова.
— Я подслушала, как мама и Джеки говорили по телефону. Они упоминали твое имя.
Она не собиралась все рассказывать. О книге, о том, что случилось с Бэккой — это все было слишком ценно, слишком хрупко. Миссия заключалась только в получении информации — давать информацию не было в сегодняшнем меню. Также, как ее сердце билось в смятении по поводу этой встречи, ее мозг был настроен на то, что имело значение. Она очень надеялась, что соотношение останется таким же. Сердце и разум не всегда идут в одном направлении.
— Подслушивание — сказал он. — Значит, дома все по-прежнему, так? Ты — все еще нарушитель спокойствия.
Это было сказано не как упрек, а скорее как еле уловимое восхищение.
— Это один из моих талантов.
— Что они говорили обо мне?
— Что-то вроде мама все еще верит в тебя, но Джеки сказала ей, что ты остался в прошлом.
Она внимательно смотрела, последует ли какая — нибудь реакция на это, но в его лице не было ничего, что бы подсказало ей, о чем он думает. Ни разу не моргнул или дернулся.
— Джеки никогда не любила меня. — он признал. — Что еще?
— Они сказали, ты состоишь в каком — то эксклюзивном обществе. — она решилась сказать предварительно.
«Тайное общество этого монстра поглотило его достаточно давно, чтобы понимать, что для нас он потерян.» — такими были дословные слова Джеки. Они отпечатались в памяти Крис.
— Правда. — сказал он ровно и это не был вопрос. Его спокойная реакция разозлила ее.
— Правда? Ты бросил нас из-за какого — то секретного общества, к которому присоединился? Что это, культ в котором промываются мозги, чтобы его участники оставляли свои семьи?
О да, однозначно она не владела своими эмоциями сегодня. Девушка заставила себя сделать судорожный глоток воды. Ей нравилось думать, что у нее есть талант читать лица после изучения многих лиц на расстоянии через объектив. Большинство людей открыто выражали свои эмоции — гнев, печаль, счастье, разочарование. Эмоции были прекрасны, не имеет значения какие именно. Чем сильнее эмоции, тем лучше получается снимок. Но сейчас, не скрываясь за камерой, все было немного по-другому. Между ними повисло неловкое молчание, и она начала ковырять свой маффин.
— Это не совсем то, о чем ты думаешь. — наконец сказал он. — Я вовлечен в важную организацию. Я верю в нее всем сердцем и душой. Это хорошая вещь, Крисси. Единственное плохое в ней то, что я вынужден был сделать чрезвычайно трудный выбор, который я никогда не хотел делать.