К примеру, во времена династии Цин один евнух по имени Жэнь служил у старого регента принца Чуня, а затем перешел на службу в Запретный город. Как-то Жэнь зашел в общественную уборную, которых было немало в городе, и тут же стал там объектом для насмешек. «Ну-ка покажи, что у тебя в штанах..?» Жэнь поспешно натянул брюки и опрометью бросился вон из уборной. Он поклялся, что построит себе личную уборную. Спустя некоторое время евнух Сунь Яотин шутя спросил Жэня:
— Почтенный Жэнь, ну как ваша уборная? — и тут же пояснил: — Я имею в виду личную.
— Хм, парень, так и быть, покажу. Как выйдешь отсюда, сверни налево.
Сунь Яотин вошел в уборную Жэня, и на него пахнуло пряным ароматом благовонных свечей: почтенный Жэнь не пожалел денег ради своего комфорта.
Вообще евнухи не любили, чтобы кто-то видел их ущербность и отсутствие «драгоценности». Как вспоминал Сунь Яотин, один западный журналист назадавал ему много нескромных вопросов. Улучив момент, когда они остались одни, журналист, говоря на плохом китайском, попросил, чтобы Сунь разделся для фотографирования.
Услышав это, Сунь Яотин почувствовал, как у него вскипела кровь, а лицо стало фиолетовым от гнева. Тыкая пальцем в хорошо одетого журналиста, он крикнул: «Уходи, вон…» — «Вот… — пробормотал журналист, вытащив из кармана доллары. — Я заплачу за это». «Китаец не дорожит деньгами! — сердито, стуча тросточкой об пол и указывая на дверь, заявил Сунь Яотин. — Уходи отсюда немедленно!» Журналист в испуге убежал.
Однако и в специальной бане всякое случалось. Вновь поступивший сюда молодой, женственного вида евнух вызывал к себе пристальное внимание. Старые евнухи злыми взглядами встречали и провожали его красивое белое тело, ибо, как известно, некоторые евнухи занимались в бане гомосексуализмом.
Часть евнухов ходила все же в общую баню, которая находилась на северной стороне улицы Шатань в Пекине, где были бассейн и ванны. Но при этом они обычно старались получить ванну на одного человека, где могли помыться без назойливых посторонних взглядов.
Так же, как и другие жители Поднебесной, евнухи подвергались различным наказаниям вплоть до смертной казни. Например, в «Законах Великой династии Мин» говорилось, что «евнухи, самовольно вошедшие в двери дворца [или] палаты с воинским оружием», караются «смертной казнью путем удушения», а если они «с воинским оружием» самовольно вошли только «в ворота Императорского города», они караются отправкой в солдаты на дальнюю границу. Таким же наказаниям подвергались привратник и офицер караульной службы, по недосмотру не обыскавшие вошедшего. «Евнухи, сопротивляющиеся обыску при выходе и входе в Императорский город», карались «службой в качестве солдат».
Наказание деревянными колодками (канга).
Императоры неоднократно издавали указы и декреты, запрещавшие евнухам вмешиваться в государственные дела и определявшие им за неповиновение самые суровые наказания. А император Канси (1662–1722) повелел, чтобы за преступления евнухов судили и наказывали более сурово, чем простых смертных. Однако усиление коррупции в последующие годы развязало руки скопцам. Император Даогуан (1821–1850) был вынужден издать специальный указ, в котором говорилось: «Евнухам, за исключением тех случаев, когда они осуществляют закупки, не разрешается праздно шататься за пределами императорского дворца. Им запрещается ходить в театры и винные лавки. К тем из них, кто нарушит эти указания, необходимо без промедления принимать соответствующие меры».
В период правления императора Сяньфэна (1851–1861), и в особенности вдовствующей императрицы Цыси евнухи столицы, чванливые и важные, чувствовали себя вольготно даже в находившемся на противоположной стороне от ворот Цяньмэнь районе Дашалара, известном тем, что там господствовали бандиты и дельцы с сомнительной репутацией. Мало кто осмеливался связываться со скопцами, зная их силу и влияние при дворе. Известно много случаев, когда своим поведением евнухи доставляли много беспокойства властям Пекина, иногда даже провоцируя кровопролитные стычки.