– Он ухаживает за щенками, заботится о них, – умоляюще говорила, обращаясь к членам Совета Ракша, имея в виду Маугли. – Вытаскивает из наших лап колючки. Вспомните Закон: сила Волка – его Стая.
Когда Ракша напомнила про Закон, многие волки принялись рычать и скалить зубы. Маугли приблизился к Скале Совета, стараясь держаться в тени, чтобы оставаться незамеченным.
– Но даже сила всей Стаи уступает силе тигра! – пролаял волк, покрытый полученными в боях шрамами.
Человеческий детеныш перевел взгляд на Ракшу. Она повела плечами и навострила уши. Волчица не хотела уступать, но еще никогда Маугли не видел свою мать такой подавленной.
– Мы вырастили его как одного из нас, – ответила она. – Как мы можем теперь отказаться от него?
– Можем, потому что Шерхан все равно его убьет, – ответил волк со шрамами. – И вдобавок убьет каждого, кто попытается его защитить!
– Довольно! – прорычал Акела, пытаясь успокоить их обоих. – Слушайте мое решение.
Все замолчали и повернули головы к Акеле. Вожак заговорил твердо и строго, однако во взгляде старого волка сквозило тепло и сочувствие.
– Мы всегда знали, что придет день, когда Маугли должен будет покинуть нас. Но сейчас мы – его единственная семья. И до тех пор, пока он остается в Стае, мы должны быть готовы отдать за него наши жизни.
От этих слов сердце Маугли едва не разорвалось в груди. Нет, он должен сказать свое слово. В конце концов, речь-то идет о его жизни, о его будущем.
Акела собрался продолжить, но Маугли поднялся и вышел из укрытия. Он крепко уперся ногами в землю и заговорил дрожащим от волнения голосом:
– В таком случае, я ухожу! Пора!
Маугли двинулся вперед, направился к Скале Совета, и собравшиеся в кружок старшие волки удивленно расступались, пропуская его.
– Маугли! Возвращайся в дом, – напряженным тоном приказала Ракша.
Но Маугли впервые посмел ее ослушаться. Он собрал в кулак всю свою волю и решительно продолжил:
– Мой уход решит все проблемы Стаи, верно? Я могу скрыться в джунглях, и тигр больше не будет беспокоить вас...
Акела посмотрел в глаза Маугли и ответил:
– Это не твое дело принимать такие решения.
Маугли выдержал взгляд вожака, который больше не был ни теплым, ни сочувственным, но холодным и твердым. Впрочем, сейчас это мало волновало Маугли, ведь речь шла не о его «фокусах» и тому подобной ерунде.
Речь шла о его жизни, и он скажет до конца все, что думает, даже если это будет стоить ему разрыва с единственной семьей, которая есть у него на свете. Нет, он не позволит волкам так рисковать из-за него.
Тут Багира спрыгнул со своей ветки и тоже вошел в центр круга.
– Акела, – сказал он. – Возможно, я смогу вам помочь.
Все волки повернули к нему головы, удивленные неслыханным вмешательством пантеры в дела Совета. Багира заговорил вновь, и слова старого кота потрясли Маугли.
– Мальчик прав, – сказал Багира. – Возможно, действительно пришла пора подыскать ему другое место.
Багира согласился с ним? Невероятно!
– Нет, – ответила Ракша и посмотрела поверх Багиры, ловя взгляд Акелы.
– Это я привел его к вам, – продолжил Багира. – Я же верну его туда, где его настоящее место.
Это было совсем не то, что предполагал услышать Маугли, но прежде чем он успел что-либо сказать, Ракша повернулась к Багире, прижала уши к голове и, задыхаясь от ярости, произнесла.
– Этого я тебе не позволю. Он мой детеныш.
Акела посмотрел на Маугли. Взгляд вожака снова стал теплым и сочувственным.
– Да, есть единственное место на земле, где он действительно будет в безопасности, – сказал Акела и добавил, обращаясь к Багире: – Ты получил мое разрешение, старый кот.
Ракша скрипнула зубами и прикрыла глаза. Маугли посмотрел на свою мать-волчицу и мягко сказал:
– Не переживай, мама. Я ухожу не навсегда. Я буду навещать вас.
Ракша подошла к своему человеческому детенышу, прижалась лбом к его лбу. Маугли переполняли чувства и воспоминания. Закрыв глаза, он вдыхал знакомый, родной запах материнской шкуры, вспоминал о том, как Ракша вылизывала его своим языком, когда он был маленьким, совсем-совсем маленьким. Вспомнил, как он спал, прижавшись к теплому боку Ракши, как она выкармливала его, пела ему волчьи колыбельные. А когда Маугли подрос, она учила его добывать себе еду. Воспоминания были сумбурными, отрывочными, они теснились в голове Маугли, от них перехватывало дыхание и щемило сердце. Волчья Стая всегда была главным, единственным сокровищем в жизни Маугли, и вот теперь он решил ее покинуть. Это было ужасно, это было нестерпимо больно, но Маугли знал, что не может поступить иначе. Остаться со Стаей значило подвергнуть ее опасности. Допустить этого нельзя. Он должен уйти, и третьего не дано.