Панголин отошел в сторону. Карликовая свинка потеряла равновесие, свалилась на бок, всхрапнула и снова уснула.
Птица-носорог еще раз крикнула, тряхнула своим ярко-красным хохолком, а затем поскакала к водоему, возле которого собирал камешки дикобраз. Птица-носорог подняла когтистой лапой один из камешков, и Икки тут же встревожился, ощетинился и закричал:
– Мой камешек! Никому не трогать! Камень Мира! Водяное перемирие! Мой камешек!
Птица-носорог бросила совершенно не нужный ей камешек и вспорхнула в воздух, взмахнув черными крыльями, а возле водоема тем временем начали раздаваться крики о перемирии.
В последний раз Водяное перемирие объявлялось много лет тому назад, вот почему так заволновались все обитатели джунглей, вот почему так быстро начала разноситься эта весть, о ней трубили олени и бизоны, о ней хрюкали кабаны, о ней кричали птицы в небе.
Водяное перемирие
НИКОГДА ЕЩЕ МАУГЛИ не видел столько животных, собравшихся в одном месте и в одно время.
Хищники и их добыча мирно пили из одного и того же обмелевшего водоема.
Ракша вела Маугли, Грея и остальных волчат по речному берегу.
– Ух ты! – удивленно выдохнул Маугли. Животные буквально громоздились друг на друга, тянулись к маленькому озерцу, в котором оставалось всего ничего воды. В глазах животных читался страх и отчаяние, Маугли тоже было не по себе, но все равно в этом столпотворении ему виделось что-то удивительное и по-своему прекрасное.
Маугли пошел было к столпившимся на берегу животным, но Ракша задержала его.
– Не забывай... – напомнила она.
– Охотиться нельзя, я помню, – ответил Маугли, не сводя глаз с животных. – Только играть. Только пить. Я все знаю.
Но Ракша встала перед Маугли и продолжила:
– И помни еще вот о чем. Многие в джунглях никогда не видели человеческого детеныша, так что веди себя, как подобает, и не посрами волков, – она улыбнулась и добавила: – Возьми с собой щенков.
Пока Маугли вел волчат по берегу, они крутили по сторонам головами, кусались, вертелись у него под ногами и то и дело ахали от удивления.
– Смотрите, смотрите! – воскликнул Грей. – Антилопа!
– И карликовая свинка! И мангуст! – добавил другой волчонок.
Маугли сам не верил своим глазам. На мелководье плескалось стадо бизонов, а на их спинах, как на насесте, уселись цапли. К ним же пытались пристроиться и белки-летяги. А бизоны шумно пили, не обращая внимания на своих наездников. Под водой кольцами свернулись змеи всех расцветок и размеров, охлаждали свои тела, а рядом с ними, словно горка камней, громоздились друг на друга черепахи.
Никому, похоже, не было никакого дела до соседей, и это удивляло Маугли сильнее всего. Он на минуту представил себе, какой могла бы стать жизнь в джунглях, если бы их обитатели вели себя так всегда, все время.
Наперерез Маугли и волчатам спокойно прошагала лань. Вежливо промычало, возвещая о своем прибытии, новое стадо бизонов, прося подвинуться тех, кто стоял впереди перед ними.
Маугли наблюдал за тем, как ведет к водопою своих малышей мать-антилопа.
– Один за другим, – говорила она. – Не толкайтесь. Стройтесь в ряд.
Неожиданно мимо Маугли промелькнули другие волки, те, что стали уже
взрослыми. Они шли, гордо задрав головы. Маугли часто играл с ними, когда они еще были волчатами, но сейчас молодые волки держались сами по себе, словно существовали в каком-то своем, особом мире.
– Смотрите, наша Стая! – крикнул Грей, тоже заметивший своих старших братьев.
– Эй, друзья! – как можно непринужденнее обратился к волкам Маугли. – Как дела?
Но волки ничего не ответили. Перемирие перемирием, но считать от этого человеческого детеныша членом своей Стаи они не собирались. Маугли это было неприятно, и не только ему одному.
– Фу! Они мне даже «Привет!» не сказали, – обиженно заметил Грей.
– И мне тоже, – добавила одна из его сестричек.
– Вот какими они становятся, когда их включают в Совет, – сказал третий волчонок.
А неподалеку дикобраз Икки продолжал собирать свои сокровища.
– Моя палочка. Никому не трогать. Моя.
Это он произнес, обращаясь к слишком близко подошедшему к его драгоценной палочке павлину.
– Перемирие, – напомнил Икки павлин.
– Перемирие, да. Перемирие, – повторил Икки. – Но все равно это моя палочка.