его седой ус вздувался и оседал от сопения. - Мне очень нужно, - чуть не взмолился мальчишка, отчаявшись. - Честное слово, нужно! Тут рука директора не выдержала и упала, но, увы, совершенно неудачно. Нацелившись на подлокотник, она всё же соскользнула с него и повисла, пальцем указывая куда-то в пол. Гарри любопытно посмотрел, куда именно, и радостно ахнул: на расшитом ковре лежала раскрытая книга, красивая, притягательная, с шевелящимися картинками, и - вот это радость! - вышеописанный палец указывал именно на неё. Гарри аккуратно присел на пол рядом с толстенной книжкой и с трудом затащил её к себе на колени. - Хогвартс, - шёпотом прочитал он заголовок, водя пальцем по строчке. - Ещё одно место рождения. «Интересненько», - заключил Гарри. И вот, по слогам, по буковке, он вычитал поразительную историю: «Запретный лес - колыбельная для душ волшебников. Каждое дерево здесь есть и будет душа». А ещё через пару абзацев, что: «...необходимо не только волшебное древо, но и часть существа. Например, жила дракона или шерсть кошки, или...» - Ах! - осенился Гарри, даже не дочитав, подпрыгнул, глаза его загорелись, а рот изогнулся. - Я вас понял! Так вот, оказывается, где... как!.. И совершенно непочтительно скинув книгу на пол, он полетел из дверей кабинета, как маленькое торнадо, снося по пути игрушки, бумаги, перепрыгивая через стул, по лестнице с громким топотом - вниз! Затем, хохоча, по коридору, вновь по лестнице - вниз, и вниз, и вниз, и прыгая неустанно, весело. Теперь-то он точно покажет всем Неслабокам, кто такой Гарри Поттер! И спустя четверть часа он уже вышагивал в сторону леса, ничуть не смутившись ни высоких деревьев, ни карканья воронья. Ведь настоящие волшебники не боятся. А Гарри, конечно, был настоящим: одна лишь проблема - найти палочку! Ну и научиться чуть-чуть колдовать... А так, пустяковое это дело - волшебником быть! * * * Самое лучшее в распорядке дня - это когда его вовсе нет. Гарри с огорчением вспоминал года у Дурслей, когда все дни напролёт он растрачивал на учёбу, мытьё полов и посуды. То ли дело Хогвартс! С утра до вечера можно было разведывать, веселиться и любопытничать. И лишь изредка кто-то из взрослых возмущался установившемуся порядку вещей. А вообще, Гарри ничего не мешало. Даже ходить одному по лесу - ничего и никто! И это привело к тому, что Хагрид обшаривал все кусты на опушке, а у Гарри тем временем... А у Гарри! ...деревья переплетались где-то над головой, пели птицы, выводили такие нежные трели, что щемило детское сердце, а в воздухе - запах смолы и хвои. Мальчик стоял на пеньке, разувшись, и чувствовал. Он сказал в никуда, никому: - Если бы я был волшебной палочкой, я бы рос здесь. И звучали слова как-то по-особенному, по-взрослому. Гарри так понравилось, что он не сказал теперь, а закричал звонким голосом: - Ах, если бы я был волшебной палочкой!.. Закричал так, что вспорхнули малиновки, заголосили возмущённо дрозды. А Гарри - хулиган, мальчишка! - расхохотался и обнял дерево. - Какое здоровое! - восхитился он искренно, чуть игриво. - Душа в тебе, наверное, ещё здоровее! И пополз он вверх, любопытный. Проверить, какова душа у деревьев в Запретном Лесу. Ну и конечно, поискать волшебную палочку. Кто же мог знать, кто же мог отгадать, что внизу пойдёт человек в чёрной мантии, на которого так удобно свалиться? * * * Быть стариком в двадцать шесть лет может не каждый. Для этого нужен либо талант, либо трагедия, либо стечение обстоятельств. Стечение обстоятельств случилось двадцать семь лет назад, когда Эйлин Принц вдруг почувствовала, что не одна, а у Северуса отрос первый палец правой ноги. Теперь Снейп думал, что хорошо было бы окончить на этом историю, но - к прискорбию - из пальца вырос целый человек, у которого, к тому же, сердце было больше всего остального. Непропорциональное, оно любило навечно, а старело в минуту на несколько лет. И талант, и трагедия, и стечение обстоятельств - всё это сделало Снейпа дряхлым, как обветшалая статуя ведьмы перед входом на кухню. Только нос, в отличие от статуи, у Северуса был на месте и - мало ему счастья - был выдающимся, словно ступенька на ровной стене. А так, разница смехотворная: Северус был ужасно стар в свои двадцать шесть. Когда он это отчётливо осознавал, то шёл к астрономической башне, прятался, словно школьник, от приведений и Филча, выходил на воздух и нечестно старался не думать - а думал самозабвенно, упоительно, до утра, и когда начинался первый урок, он порою видел знакомые рыжие волосы. А рыжих волос он, вообще-то, терпеть не мог, шесть лет как, и когда подвёртывался таким утром какой-нибудь Уизли, то доставалось всем - беспощадно, зло, ядовито. Северус лаял на этих детей, а потом, ночью, совсем иногда, вновь любил рыжий цвет. Так проходили дни, годы, и сердце в юной груди билось по-стариковски устало: раз за разом тише, чем часом ранее. Пока вдруг не появился мальчишка, почему-то совсем не рыжий снаружи, но где-то как будто бы глубоко-глубоко - ржавого цвета, с веснушками, с завитушками, с глазами цвета травы и леса. Никогда Снейп настолько не верил Дамблдору так, как в тот проклятый день, когда появился Фостер. Оболтус, хулиган, несносный мальчишка. Одним словом: волнующий. И узнаваемый. Снейп той же ночью стоял на башне, глядел на длинноногую большеглазую лань и понимал, что почему-то ход времени изменился: будто бы он вдруг стал молодеть, зажигаться, а не угасать. Разумного подтверждения не было; только Северус знал всё наверняка. И лишь упрямство и твердолобость твердили: «нет доказательств». А потом добавляли, скромнее: «так будут!». И сердце вдруг стучалось в грудь, напоминая, что ожило. Потому что Фостер - копия Поттера. И Лили Эванс. Зелье было довольно простым, но требовало времени и желания. Северус принялся варить его в ту же ночь, придя в покои и отыскав фолиант со стёртым названием - наизусть рецепта не помнил. Никогда ещё не приходилось превращать детей в Поттеров, знаете ли. Удивителен свет! В Хогвартсе ингредиенты были чётко рассчитаны, выверены с запасом на каждый взрыв маленьких остолопов, и первые же выходные профессор Снейп потратил на поход в Косой переулок, а из переулка, лишь сменив мантию, отправился в лес. Было у него нехорошее предчувствие, было. Когда навстречу из зарослей выскочила белка с ненормально выпученными глазами и, промахнувшись мимо ветки, шлёпнулась пузом Северусу на плечо, он расчехлил волшебную палочку и дёрнулся, машинально ткнув ей в рыжий хвост. Ситуация была невероятно глупой. Белка отдыхала у него на плече, ничуть не обеспокоившись этим фактом, а Северус оторопело стоял, вздёрнув палочку, и смотрел на рыжий хвост - тот взволнованно ходил ходуном перед носом. Никогда в жизни белки не падали с деревьев и не рисковали жизнью, разлёживаясь на профессоре зельеварения. Для этого нужна или особенно любвеобильная весна, или острая необходимость в самоубийстве. Белка слезла, оставив Снейпа в замешательстве, и погнала по прошлогодней листве, будто дикая кошка, нагло оттолкнувшись от плеча лапами. Северус всерьёз попытался сморгнуть наваждение. Когда за следующим поворотом на профессора свалился мальчишка, сияющий озорными глазами и дыркой между зубов, всё стало предельно ясным. На месте белки он, Северус, сделал бы тоже самое, только ещё быстрее. В кабинете Дамблдора, теряя самообладание, профессор разъяснял сквозь зубы: - Он хотел пустить белку на палочку. - О! - только и выразился старый волшебник, а потом рассмеялся с жаром, которому мог позавидовать даже младенец. Отирая слёзы седым усом, поднимающимся произвольно в нужный момент. Прямо как пальцем. Северус думал, что взъерепененной белкой обойдётся, ан нет. Тут ещё и летающие усы. - Вы считаете это смешным, директор? - почему-то оскорбился Снейп, приосанившись. - Из-за вас полоумный мальчишка шастал по Запретному Лесу и искал ингредиенты для палочки. По рецепту из детской книжки! Я не знаю, как он не погиб... - Северус, ничего же не произошло, мальчик мой, - успокаивал его Дамблдор, поглядывая поверх очков-половинок, - ты всегда появляешься в нужном месте, не так ли? Зачем же нам волноваться? Снейп раскрыл перекошенный рот, чтобы возразить, но внезапно усмотрел во взгляде директора укор - он кольнул и скрылся вновь за чистотой глаз, как внезапная молния посреди синего неба. Тут-то Северус понял, что сам ходил по лесу в то время, в которое не собираются ингредиенты для школьных зелий. И умолк. Так разоблачительно резко, что Дамблдор оборвался на середине смешка. «Дурак, - флегматично прокомментировал профессор у себя в голове, - непроходимый идиот!» * * * С профессором МакГонагалл состоялось преинтереснейшее знакомство. Началось же всё с кошки. Как только Гарри выскользнул из кабинета директора, её длинный худенький хвост уже мелькнул за углом. С восхищением мальчишка подумал, что быстрая кошка - это, наверное, лучшая палочка, о которой только можно мечтать. И бегом, громко шлёпая, он кинулся следом. На картине с чаем все разом фыркнули ему вслед, а кто-то даже посчитал нужным возмутительно выразиться: - Оболтус! Многие важно закивали своими акварельными головами, соглашаясь. А Гарри оглянулся лишь мельком, совсем даже нехотя, лицо его потеплело, но что бы и кто бы ему ни говорил, а мечта - многим важнее, нежели чужое, потустороннее, мнение. «Вот и сидите в своей картине, - оскорблено подумал он, - а я стану волшебником. Настоящим, взаправдашним, совсем даже не рисованным!» И почти догнал бегля