проходили дни, годы, и сердце в юной груди билось по-стариковски устало: раз за разом тише, чем часом ранее. Пока вдруг не появился мальчишка, почему-то совсем не рыжий снаружи, но где-то как будто бы глубоко-глубоко - ржавого цвета, с веснушками, с завитушками, с глазами цвета травы и леса. Никогда Снейп настолько не верил Дамблдору так, как в тот проклятый день, когда появился Фостер. Оболтус, хулиган, несносный мальчишка. Одним словом: волнующий. И узнаваемый. Снейп той же ночью стоял на башне, глядел на длинноногую большеглазую лань и понимал, что почему-то ход времени изменился: будто бы он вдруг стал молодеть, зажигаться, а не угасать. Разумного подтверждения не было; только Северус знал всё наверняка. И лишь упрямство и твердолобость твердили: «нет доказательств». А потом добавляли, скромнее: «так будут!». И сердце вдруг стучалось в грудь, напоминая, что ожило. Потому что Фостер - копия Поттера. И Лили Эванс. Зелье было довольно простым, но требовало времени и желания. Северус принялся варить его в ту же ночь, придя в покои и отыскав фолиант со стёртым названием - наизусть рецепта не помнил. Никогда ещё не приходилось превращать детей в Поттеров, знаете ли. Удивителен свет! В Хогвартсе ингредиенты были чётко рассчитаны, выверены с запасом на каждый взрыв маленьких остолопов, и первые же выходные профессор Снейп потратил на поход в Косой переулок, а из переулка, лишь сменив мантию, отправился в лес. Было у него нехорошее предчувствие, было. Когда навстречу из зарослей выскочила белка с ненормально выпученными глазами и, промахнувшись мимо ветки, шлёпнулась пузом Северусу на плечо, он расчехлил волшебную палочку и дёрнулся, машинально ткнув ей в рыжий хвост. Ситуация была невероятно глупой. Белка отдыхала у него на плече, ничуть не обеспокоившись этим фактом, а Северус оторопело стоял, вздёрнув палочку, и смотрел на рыжий хвост - тот взволнованно ходил ходуном перед носом. Никогда в жизни белки не падали с деревьев и не рисковали жизнью, разлёживаясь на профессоре зельеварения. Для этого нужна или особенно любвеобильная весна, или острая необходимость в самоубийстве. Белка слезла, оставив Снейпа в замешательстве, и погнала по прошлогодней листве, будто дикая кошка, нагло оттолкнувшись от плеча лапами. Северус всерьёз попытался сморгнуть наваждение. Когда за следующим поворотом на профессора свалился мальчишка, сияющий озорными глазами и дыркой между зубов, всё стало предельно ясным. На месте белки он, Северус, сделал бы тоже самое, только ещё быстрее. В кабинете Дамблдора, теряя самообладание, профессор разъяснял сквозь зубы: - Он хотел пустить белку на палочку. - О! - только и выразился старый волшебник, а потом рассмеялся с жаром, которому мог позавидовать даже младенец. Отирая слёзы седым усом, поднимающимся произвольно в нужный момент. Прямо как пальцем. Северус думал, что взъерепененной белкой обойдётся, ан нет. Тут ещё и летающие усы. - Вы считаете это смешным, директор? - почему-то оскорбился Снейп, приосанившись. - Из-за вас полоумный мальчишка шастал по Запретному Лесу и искал ингредиенты для палочки. По рецепту из детской книжки! Я не знаю, как он не погиб... - Северус, ничего же не произошло, мальчик мой, - успокаивал его Дамблдор, поглядывая поверх очков-половинок, - ты всегда появляешься в нужном месте, не так ли? Зачем же нам волноваться? Снейп раскрыл перекошенный рот, чтобы возразить, но внезапно усмотрел во взгляде директора укор - он кольнул и скрылся вновь за чистотой глаз, как внезапная молния посреди синего неба. Тут-то Северус понял, что сам ходил по лесу в то время, в которое не собираются ингредиенты для школьных зелий. И умолк. Так разоблачительно резко, что Дамблдор оборвался на середине смешка. «Дурак, - флегматично прокомментировал профессор у себя в голове, - непроходимый идиот!» * * * С профессором МакГонагалл состоялось преинтереснейшее знакомство. Началось же всё с кошки. Как только Гарри выскользнул из кабинета директора, её длинный худенький хвост уже мелькнул за углом. С восхищением мальчишка подумал, что быстрая кошка - это, наверное, лучшая палочка, о которой только можно мечтать. И бегом, громко шлёпая, он кинулся следом. На картине с чаем все разом фыркнули ему вслед, а кто-то даже посчитал нужным возмутительно выразиться: - Оболтус! Многие важно закивали своими акварельными головами, соглашаясь. А Гарри оглянулся лишь мельком, совсем даже нехотя, лицо его потеплело, но что бы и кто бы ему ни говорил, а мечта - многим важнее, нежели чужое, потустороннее, мнение. «Вот и сидите в своей картине, - оскорблено подумал он, - а я стану волшебником. Настоящим, взаправдашним, совсем даже не рисованным!» И почти догнал беглянку, от усердия даже вспотев. Кошка вначале не обратила на него никакого внимания. Сбавив темп, она зашагала с почти человеческой вальяжностью, высоко вскинув голову: не зашагала - заплыла! Продолжалось это до той поры, пока её лапы не стали подозрительно громко топать. Смутившись, кошка скосила глаза к земле, проверяя, не выскочили ли случайно когти - такое порой бывало, - но те были на своём месте, а загадочный глухой топот не прекращался. Кошка остановилась. Удивительно, однако смущающий звук тут же прекратился. Кошка повела ушами и осмотрелась кругом, конечно же, не заметив торчащих из-за картины ног. Ту картину вообще мало кто замечал, что уж говорить о ногах мальчишки, притулившихся снизу? «Потолстела, что ли?» - мурлыкнула профессор себе в усы и аккуратно шагнула вперёд. Шагнула - никак не топнула! А ощущение было, словно пробежало стадо слонов. Она дрогнула и совсем не по-взрослому напугалась. Вновь пригнувшись к полу, кошка настороженно потрусила по коридору, изредка останавливаясь и вертя головой. Краски сгущались. Тени от факелов скрещивались в причудливые силуэты, водившие зловещие хороводы в притолоках. Они прыгали профессору под ноги, трещали вместе с огнём, пританцовывали и, кажется, улыбались нехорошей зубастой улыбкой: скалились - не улыбались! Топот раздавался всё ближе и ближе: МакГонагалл стало казаться, что кто-то дышит ей в спину, и она, растеряв всё достоинство, бежала без оглядки, путалась в лапах, вертелась на месте, пытаясь разглядеть невидимого врага... и вновь бежала, подгоняемая тенями, нарастающими вокруг; казалось, топот уже звучал ото всюду: и впереди, и на каждой развилке со всех сторон, словно сжимая в тиски. МакГонагалл очнулась, когда загнала себя в угол, и тени бросились на неё сверху, как дикие звери. - Ну-ка, не шалите! - приказали они, схватившись за хвост. Гарри был так доволен своим предприятием, что даже удивился, когда кошка не захотела с ним подружиться. Вместо этого она шикала на него и перебирала по полу лапами, в общем-то, ни капельки не шагая. Уши, когда кошка рассмотрела мальчишку, от злости прижались к её взлохмаченной голове, а усы запрыгали вокруг морды, словно бы она смачно ругалась себе под нос, не открывая, между тем, рта. - Ну что вы! - успокаивал её Гарри, пытаясь удержать. - Мне всего-то пару волосков...! Откровенно говоря, мальчишка слукавил: если следовать рецепту из книги, то данную кошку стоило бы обрить наголо и, возможно, не один раз. Но он ни капельки не соврал - он вежливо преуменьшил. Такие вот обстоятельства. - Может, ещё один ус. И не больше! - продолжал увещевания Гарри, понимая, что немного неубедителен. - Прошу вас, миссис! Мне ведь так нужна палочка! Препирались они очень долго. Возможно, лишь спустя четверть часа обратно по коридору заспешил мальчишка с огромным пузом. Пузом была профессор МакГонагалл, упрятанная за пазуху. Она уже не рычала, терпеливо прижав уши к голове, умаявшись и устроив себе передышку. Но внезапно на пути Гарри выросла очередная преграда - резко и страшно. Одним неизмеримо длинным шагом она выступила из-за угла и перекрыла дорогу, срастаясь с тенями на потолке. - Пф-ф! - фыркнула она и уставилась на Гарри сверху вниз. Филч был неприятным взрослым человеком. У него всегда постукивала одна нога, как у пирата, он ходил скрючившись и нашёптывая проклятья под нос. Волосы его свисали с головы, словно водоросли, и миссис Норрис, восседавшая у него на плече, была в ту минуту похожа на цветастого австралийского попугая. - Так-так-так, - проскрипел он тоненьким голосом, глядя на Гарри, - что это у нас здесь, моя дорогая? Мальчик не понял, к кому именно обращался пират, а потому посчитал невежливым промолчать. - Можно просто Гарри, - смутился он. И незаметно поправил кошку под свитером. Та не сдавалась и молча пробиралась наверх, в ворот, и когда это у неё получилось, Гарри непроизвольно прогнулся и хихикнул - шерсть защекотала оголённую шею. - Ты что, смеёшься? - оторопел Филч от такой вопиющей наглости. Никогда и никто не смел смеяться над ним, возле него или смеяться в принципе, когда он был в комнате! Это же хамство - радоваться жизни в его присутствии! Филч совсем не нашёлся, что сказать, когда Гарри довольно покивал головой. - Это у вас попугай или кошка? - кивнул он на миссис Норрис, которую, кажется, невыразимо обидел этот вопрос. Она даже приоткрыла один свой изжелта-белый глаз и попыталась вцепиться им мальчишке в лицо. Бесполезно, конечно. - Где? - недопонял пират. - Во-он там, - ткнул Гарри пальцем. Это уже был беспредел, и миссис Норрис свалилась с плеча Филча, глубоко оскорбившись. Так глубоко, как не оскорблял её ни один комок шерсти, застрявший в горле. Тем временем профессор МакГонага