ку, от усердия даже вспотев. Кошка вначале не обратила на него никакого внимания. Сбавив темп, она зашагала с почти человеческой вальяжностью, высоко вскинув голову: не зашагала - заплыла! Продолжалось это до той поры, пока её лапы не стали подозрительно громко топать. Смутившись, кошка скосила глаза к земле, проверяя, не выскочили ли случайно когти - такое порой бывало, - но те были на своём месте, а загадочный глухой топот не прекращался. Кошка остановилась. Удивительно, однако смущающий звук тут же прекратился. Кошка повела ушами и осмотрелась кругом, конечно же, не заметив торчащих из-за картины ног. Ту картину вообще мало кто замечал, что уж говорить о ногах мальчишки, притулившихся снизу? «Потолстела, что ли?» - мурлыкнула профессор себе в усы и аккуратно шагнула вперёд. Шагнула - никак не топнула! А ощущение было, словно пробежало стадо слонов. Она дрогнула и совсем не по-взрослому напугалась. Вновь пригнувшись к полу, кошка настороженно потрусила по коридору, изредка останавливаясь и вертя головой. Краски сгущались. Тени от факелов скрещивались в причудливые силуэты, водившие зловещие хороводы в притолоках. Они прыгали профессору под ноги, трещали вместе с огнём, пританцовывали и, кажется, улыбались нехорошей зубастой улыбкой: скалились - не улыбались! Топот раздавался всё ближе и ближе: МакГонагалл стало казаться, что кто-то дышит ей в спину, и она, растеряв всё достоинство, бежала без оглядки, путалась в лапах, вертелась на месте, пытаясь разглядеть невидимого врага... и вновь бежала, подгоняемая тенями, нарастающими вокруг; казалось, топот уже звучал ото всюду: и впереди, и на каждой развилке со всех сторон, словно сжимая в тиски. МакГонагалл очнулась, когда загнала себя в угол, и тени бросились на неё сверху, как дикие звери. - Ну-ка, не шалите! - приказали они, схватившись за хвост. Гарри был так доволен своим предприятием, что даже удивился, когда кошка не захотела с ним подружиться. Вместо этого она шикала на него и перебирала по полу лапами, в общем-то, ни капельки не шагая. Уши, когда кошка рассмотрела мальчишку, от злости прижались к её взлохмаченной голове, а усы запрыгали вокруг морды, словно бы она смачно ругалась себе под нос, не открывая, между тем, рта. - Ну что вы! - успокаивал её Гарри, пытаясь удержать. - Мне всего-то пару волосков...! Откровенно говоря, мальчишка слукавил: если следовать рецепту из книги, то данную кошку стоило бы обрить наголо и, возможно, не один раз. Но он ни капельки не соврал - он вежливо преуменьшил. Такие вот обстоятельства. - Может, ещё один ус. И не больше! - продолжал увещевания Гарри, понимая, что немного неубедителен. - Прошу вас, миссис! Мне ведь так нужна палочка! Препирались они очень долго. Возможно, лишь спустя четверть часа обратно по коридору заспешил мальчишка с огромным пузом. Пузом была профессор МакГонагалл, упрятанная за пазуху. Она уже не рычала, терпеливо прижав уши к голове, умаявшись и устроив себе передышку. Но внезапно на пути Гарри выросла очередная преграда - резко и страшно. Одним неизмеримо длинным шагом она выступила из-за угла и перекрыла дорогу, срастаясь с тенями на потолке. - Пф-ф! - фыркнула она и уставилась на Гарри сверху вниз. Филч был неприятным взрослым человеком. У него всегда постукивала одна нога, как у пирата, он ходил скрючившись и нашёптывая проклятья под нос. Волосы его свисали с головы, словно водоросли, и миссис Норрис, восседавшая у него на плече, была в ту минуту похожа на цветастого австралийского попугая. - Так-так-так, - проскрипел он тоненьким голосом, глядя на Гарри, - что это у нас здесь, моя дорогая? Мальчик не понял, к кому именно обращался пират, а потому посчитал невежливым промолчать. - Можно просто Гарри, - смутился он. И незаметно поправил кошку под свитером. Та не сдавалась и молча пробиралась наверх, в ворот, и когда это у неё получилось, Гарри непроизвольно прогнулся и хихикнул - шерсть защекотала оголённую шею. - Ты что, смеёшься? - оторопел Филч от такой вопиющей наглости. Никогда и никто не смел смеяться над ним, возле него или смеяться в принципе, когда он был в комнате! Это же хамство - радоваться жизни в его присутствии! Филч совсем не нашёлся, что сказать, когда Гарри довольно покивал головой. - Это у вас попугай или кошка? - кивнул он на миссис Норрис, которую, кажется, невыразимо обидел этот вопрос. Она даже приоткрыла один свой изжелта-белый глаз и попыталась вцепиться им мальчишке в лицо. Бесполезно, конечно. - Где? - недопонял пират. - Во-он там, - ткнул Гарри пальцем. Это уже был беспредел, и миссис Норрис свалилась с плеча Филча, глубоко оскорбившись. Так глубоко, как не оскорблял её ни один комок шерсти, застрявший в горле. Тем временем профессор МакГонагалл, получив обзор, осматривалась вокруг. Затылок маленького Гарри клонил её вперёд, прижимал, и она всерьёз начинала подумывать об увольнении. Стоило трансформироваться, но уж точно не перед завхозом (засмеёт и растреплет!) и уж точно не в одном свитере с Гарри. Хулиган тем временем потешался: Филч говорил что-то нелицеприятное (ему положено - он пират), а попугай вылизывал ногу, кося взором на мальчика. Гарри пристраивался к нему бочком, ничуть не смущаясь, что попугай больно похож на МакГонагалл, а МакГонагалл - на кошку. Миссис Норрис остановилась, высунув язык, и Гарри чуть-чуть оскорбился. - Она дразнится, - пожаловался он искренно. - Вот приставучий! - махнул рукой завхоз, переставая брюзжать и отворачиваясь. - За мной иди. И не смей убегать! Каморка Филча лишь обзывалась каморкой, на самом же деле комната была преогромная, забитая всяческим хламом под самые потолки. И всё время в ней что-то сыпалось: то леденцы «Берти Боттс», то какие-то странные шахматы, оголённые до неприличия, то транспаранты с весёлыми рожами... в общем, место было воистину историческим. Ведь только глупые волшебники считают, что история в книгах, а история Хогвартса была здесь. Вся как на ладони: в чьих-то тетрадках, шоколадных лягушках и ходячих котлах. Впрочем, ходячий котёл был здесь единственный. Он медленно передвигался по комнате, похожий на пузатого кита, лениво и неповоротливо плывущего по узкому заливу. Возможно, именно он был истинной причиной того, что в этой комнате вечно что-то куда-то сыпалось. Гарри пребывал в таком восторге, что даже погладил его, как живого. - Брысь! - обругал его тут же пират. Мальчик послушался, но стоило Филчу отвернуться, как вновь потрогал ходячий котёл и оглянулся на кошку. Глаза у него были до того счастливые, что та оттаяла и словно бы снисходительно покивала. После такого Гарри совсем осмелел и, выпустив МакГонагал на волю и попросив подождать у двери, он отправился исследовать этот мир той уверенной походкой, какой всегда направлялся ко всяческим приключениям. Поразительные здесь были вещи: кукла с живыми глазами и ртом («Улыбается!» - сиял Гарри, а МакГонагалл шевелила усами), бабочки в банке, голая черепушка, зонтик (распахиваешь, а оттуда на тебя - дождь!), кучи вкладышей, ворохи мантий, мётла без прутьев, шляпки, пахнущие леденцами... И вдруг - вы только представьте себе! - за причудливым оленьим рогом, скромно теряясь в окружающем бардаке, безумно прелестная, лежала... волшебная палочка! Она лежала так, будто ждала Гарри: завёрнувшись в красивый алый платок. Её резная рукоятка кокетливо выглядывала, и мальчик аккуратно, благоговейно взялся за неё и внимательно рассмотрел: дерево было тёмное, с красным отливом, и сказочные лани украшали рукоять своими большими чувственными глазами. Сколько же кошек ушло на такую палочку? Что-то в животе мальчика радостно ёкнуло, прокатилось волною до пят, от пят - к голове; словно поднялся ветер, и волосы Гарри взметнулись вверх, вздулась одежда, а ладонь закололо, как будто палочка поздоровалась с ним. Как будто пожала руку. «Разве бывает такое?» - восхищённо подумал Гарри, вцепляясь в находку, - «ведь это я сжимаю её, а вовсе не наоборот!» Но было так правильно и приятно, что не оставалось сомнений: все палочки такие приветливые. И наверное, влюблены в Гарри. Тем временем профессор ничего не заметила: мальчик стоял к ней спиной, а сама МакГонагалл, утратив бдительность, втянулась в это маленькое приключение. Несмотря на своенравие, Гарри показался ей интересным и прекрасным ребёнком. Сегодня она впервые так близко познакомилась с ним. Мурлыкнув, мечтательно лизнув лапу и забыв её в пасти, МакГонагалл представила на минутку, как будет накрывать стол в воскресение и звать к себе Гарри, чтобы учить его чему-нибудь элементарному. Как делать из мухи слона, например. Замечательно! Но вот раздалось поскрипывание старых сапог, и МакГонагалл встрепенулась. Появившаяся в проходе тень Филча и широкий кожаный ремень, зажатый в его руке, пробудили в ней разум взрослого человека. Застыв, она смотрела на то, как завхоз подходит к ребёнку и тянет кривые пальцы к его загривку, чтобы схватить, а миссис Норрис вьётся у его ног, подмяукивает. А Гарри в тот момент ничего не видел - только свою новую палочку. Она удобно легла в ладонь, на ощупь оказалась прелестно-гладкой, и мальчишка был счастлив, что ему не пригодилась ни единая кошка. Он был чересчур добрым ребёнком, и плакал бы всё то время, пока обривал МакГонагалл налысо. «Бах!» - раздался за его спиной сильный хлопок. И Гарри подпрыгнул, наконец-то увидел позади себя Филча с огромным ремнём, испугался немерено, до тихого «ай-ай-ай!», но оттаял в одно мгновение: возле