Я хочу, чтобы ты перестал называть меня блядью, – сказала Ева чуть задрожавшим голосом. – Ты, как и я, отлично знаешь, что У меня не было выбора, что я просто не могла не дать этому человеку изнасиловать себя.
– Да, – муж тяжело кивнул. – Я несправедлив. Я не хочу этого.
Ева облегченно заплакала, легче стало и мужу. Возникла надежда, что они еще смогут простить друг другу боль.
Потом она вновь заговорила, голос стал жестче:
– Я не хочу сделать тебе больно, но в конце концов ты должен признать, что если я блядь, то и твоя мать тоже блядь. А мужчина, которого ты называешь Сатаной и отцом Каина, вероятно, и твой отец.
Эти слова ударили больно, но он лишь заплакал. Просто упал головой на стол и залился слезами.
Ей удалось уложить его в постель, влить в рот теплой воды с медом и валерианой, удержать его руку в своей, пока он не уснул.
«Может, теперь будет легче», – подумала она.
На следующее утро он прямой дорогой ушел к своему алтарю у яблони. Но, не услышав молитв, она заволновалась, пошла посмотреть. Он молча сидел у подножия огромного дерева.
– Я теперь знаю, почему мой Бог не слушал меня, – сказал он. – Такой, как я, не может быть сыном Бога, как сказал Гавриил. Ты правильно поняла: Божьи дети – твоя мать и шаман, но не мы.
Она смотрела на игравшее в листве солнце и на красные яблоки и размышляла вслух.
– Вероятно, они собирались превратить всю стаю в Божьих детей, – сказала она. – Поэтому и жили на опушке леса.
– Да, – ответил он. – Но им этого не удалось. Им не удалось сделать этого далее с тобой и со мной.
– Не знаю, – возразила она. – Я все же встретилась с Гавриилом. И до сих пор часто слышу его голос внутри себя. Когда я говорю, я не понимаю, откуда появляются слова. Потом вдруг узнаю и хочу благодарить его.
– А что он говорит? – Голос мужа вновь обрел жизнь.
«Гавриил, помоги мне, – подумала Ева. – Ради мужа моего помоги». А потом ясным голосом:
– Он говорит, что мы все Божьи дети – и мы с тобой, и люди стаи. Никто не грешен, наш порок – злоба.
Эти слова проникли в мужчину, исцелили его. Он чуть-чуть распрямил плечи, посмотрел на крону дерева и спросил:
– А почему он со мной не разговаривает? Ева еще раз попробовала обратиться к высшим силам, но не сумела. И вынужденно ответила обычным голосом:
– Не знаю, возможно потому, что ты не слушаешь.
Мужчина развел руками:
– Никто не может слушать с таким рвением, как я. Я каждый день отчаянно молюсь.
Ева знала – это была правда, но знала также, что и не вся правда.
– Ты взываешь к Богу, – сказала она. – Но мне кажется, что ты ждешь голоса шамана. Но он уже умер. И у него было много ошибок.
Сейчас она была настолько возбуждена, что забыла об осторожности.
– Он ошибался в оценке стаи: люди там не злые, они просто не отличают добра от зла.
– Значит, добрым быть невозможно? – заметил муж.
– Но мать называла их детьми Света.
Слова эти он воспринял, кивнул:
– Я слышал, когда она говорила это.
Ева обрадовалась:
– Слышал, помнишь! Это правда, понимаешь? Это каким-то образом правда. В них есть что-то, что мы потеряли, Адам.
– А что именно? – Он боролся с собой и все же хотел слушать ее.
– У них есть СЕГОДНЯ, они живут в СЕГОДНЯ.
– Как дети, думаешь ты?
– Да, – ответила она. – Ты же не думаешь, что дети злые?
– Легкомысленные? – заметил он. – Бесчувственные, иногда жестокие. Там, в стае, они никогда не становятся взрослыми. Это ты имеешь в виду под СЕГОДНЯ?
– Да, в какой-то мере я верю в это. Но, говоря о детях, ты кое-что забываешь, Адам. Они такие живые, такие интересные. Они могут полностью погружаться в то, что они делают, их сила в СЕЙЧАС. Помнишь наших мальчиков?
Он подумал немного, кивнул. Когда вскоре после разговора он отправился к пастбищу, его походка была свободнее. Между ними возникла открытость, некое просветление. Но пришла осень, и они вынуждены были подолгу оставаться в пещере друг с другом. Однажды вечером у очага он возобновил разговор.
– Я смирился с мыслью, что могу быть сыном Сатаны.
Наступила такая тишина, что она могла слышать даже шорох дождя по траве.
Она знала: сейчас было сказано нечто очень важное.
Гглава девятнадцатая
Дождь лил как из ведра, когда она наконец решилась обдумать то, что долго не решалась. Что-то не так было с ее телом.
Положив руки на живот, она подумала: давно уже у нее не было месячных после возвращения домой. Но не было и любовных встреч.
Только в первый день, там, на ложбине у водопада, они любили друг друга еще до того, как наступила злоба и захватила их. Неужели это возможно?