Только после окончания разговора Аннабель поняла, что забыла спросить у Чарли о социальных льготах. Он ничего об этом не сказал. Потеряет ли она медицинскую страховку? Больше ли придется расходовать на лечение и лекарства? Что делать, если с ней или, не приведи господи, с Бенни что-нибудь случится?
Закончив утреннюю часть работы, она посмотрела на часы. Перерабатываемый мусор обычно забирали около часа дня, и если избавиться от нескольких мешков, Бенни будет знать, что не зря напоминал ей об этом. Перерабатываемые отходы были настоящей напастью. Начальство требовало хранить ежедневные газеты в течение целого месяца, прочие периодические издания – в течение двух месяцев, при том, что все материалы сканировались и копии хранились в электронном виде. Эти архивы были своего рода подстраховкой на случай, если что-то ускользнет от острых глаз и быстрых лезвий «леди-ножниц» – хотя таких случаев не было замечено. В прежние времена, когда они работали в офисе, у них был целый склад для хранения всей той печатной продукции, которую теперь каждое утро привозили к порогу Аннабель, и был специальный работник, в обязанности которого входило сдавать «старые новости» в макулатуру.
Теперь вся эта работа легла на плечи Аннабель. Первые несколько месяцев она старательно сортировала архивы по коробкам, аккуратно проставляя даты и номера клиентов, но их было так много, что она скоро перестала с этим справляться. Сначала переработанные издания скапливались на полу, а когда стопки стали слишком большими и начали расползаться под ноги, она сгребла их в пакет для мусора, заклеила его скотчем и положила за диван, определив там место для склада. Гора мешков росла, карабкаясь вверх по стенам, а вскоре и сам диван был погребен под бумагами. Заполнив гостиную, архивы хлынули в коридор и неторопливой лавиной стали подниматься вверх по лестнице, обрастая по дороге прочим хламом.
Мешки были тяжелыми, но Аннабель сумела извлечь несколько самых древних из нижней части кучи, не вызвав при этом оползня. Если бы Кенджи был жив, он бы сделал это за нее. Она вытащила мешки на улицу, затем сходила за второй порцией, а вернувшись с третьей, увидела миссис Вонг: та стояла на тротуаре, опираясь на тросточку, и вглядывалась в газетный заголовок через полупрозрачный пластик.
– Как ты можешь все это читать? – спросила она, переводя взгляд на Аннабель.
– Приходится, – устало ответила та, водружая мешок на вершину кучи. – Это моя работа.
– Ну и работа у тебя. – Старушка покачала головой и махнула тростью в сторону мешков: – Если мусорщик пожалуется, нас оштрафуют.
Сердито ткнув палочкой один из мешков, она постучала себя пальцем по виску.
– Слишком много новостей вредно для мозгов. Нашла бы ты себе какую-нибудь другую работу. – Не дожидаясь ответа, она кивнула сама себе и пошаркала обратно к своему дому.
Совет был дельный, и Аннабель слышала его сегодня уже второй раз. Она знала, что и Кенджи сказал бы то же самое. Он вообще мог бы много чего сказать о Чарли и его «системе», о том, как она работает и работает ли вообще. Да, сказал бы он, увольняйся. Жизнь коротка. Найди какую-нибудь более творческую работу, что-нибудь, что тебе самой по душе… Легко ему было так говорить. Аннабель пошла на эту работу в первую очередь для того, чтобы сам Кенджи мог заниматься тем, что ему действительно было по душе. Но теперь его не стало, а у нее ребенок, которого нужно содержать, и если разобраться, что она ещё умеет делать? Пойти официанткой? Устроиться в розничную торговлю?
Макулатуры в доме почти не убавилось, но Аннабель не решилась вынести ещё мешок. Она вымыла посуду в раковине – это тоже обычно делал Кенджи – и немного разобрала завал на столе. Вообще-то, до полного порядка на кухне было ещё далеко, но она ограничилась этим, надела пальто и пошла к автобусной остановке. Скоро у Бенни должны были закончиться уроки. Правда, раз уж он начал самостоятельно ездить в школу по утрам, вроде бы уже не имело особого смысла забирать его днем, но она все еще ходила за ним по привычке. Вот только Бенни, похоже, это с каждым разом все больше напрягало. Они не обсуждали это, но Аннабель чувствовала, что сын не хочет, чтобы она его встречала. Он ведь уже подросток. Ему стыдно, что за ним приходит мама. Тем более стыдно, что она как-то не смотрится на фоне других мам, которые приезжают на своих «Приусах», в модных костюмах для йоги и дорогих кроссовках. И у них есть мужья на хороших работах с соцпакетами и прочими радостями.