– Ну ладно, – подозрительно легко согласился Крис. – Я тебя провожу до комнаты.
Мы вышли в коридор. Здесь было множество высоких незастекленных окон, в которые тянуло прохладой.
– Как по-английски «очень холодно»? – спросил я.
– Итс вери коулд, – рассеянно ответил Крис. Потом остановился, взял меня за руку, посмотрел сверху вниз своими жесткими серыми глазами. – Димка, ты очень умный парень, но… Никогда не повторяй того, что ты сказал мне на мосту. Никогда.
– А что я сказал?
– Что невозможно завоевать сорок островов.
– Но…
– Да, ты прав. Сорок островов не завоюешь. Это все понимают, хотя обычно не так быстро. Но вслух этого не говорят. Иначе жить не захочется. Понял?
Я понял. А еще я понял, что для горя и страха нет таких предохранителей, как для удивления. Как бы ни было грустно, но может быть еще хуже. И от того, чтобы не разреветься как маленькому, меня удерживало только одно – Инга.
7. Двойники
Хорошо, что Малёк спал, когда я зашел в комнату. Крис сказал, что я буду жить в ней, а Тимур, занимавший ее раньше, пойдет на место Криса. Ну а наш командир найдет себе комнату где-нибудь в сторожевой башне. Он был хороший парень, Крис, наш предводитель в замке Алого Щита на Тридцать шестом острове…
Я лег на кровать. Эта ночь была прохладной, и кто-то положил на кровать одеяло. Оно было толстое, наверняка теплое, но я не стал в него кутаться, чтобы не уснуть. Я лежал и думал, что завтра с самого утра мне придется дежурить на каком-то мосту, и не просто дежурить, а драться, может быть, даже убивать. А иначе погибну сам. Толик уже успел мне рассказать, что некоторые ребята, попав на остров, так и не решались драться по-настоящему, пытались помирить острова и гибли…
– Крис хитрый… – вдруг пробормотал Малёк. Потом еще что-то неразборчивое, сразу понятно – во сне. Повернулся на другой бок, в слабом свете из окна забелела его перевязанная голова, и сказал: – Не надо, он и так ничего не сделает…
Я осторожно встал, наклонился над Игорьком. Спит. Послушал, но он больше ничего не сказал. Тогда я поправил на нем одеяло и отошел к окну. Оно было очень низко от пола, а открылось совсем легко, обдав меня холодным ветром. Я закрыл его, поискал свитер, оделся и лишь после этого выбрался из комнаты на террасу.
Небо затягивали тучи, но в одном месте они разошлись, и там мерцало незнакомое созвездие – ровный кружочек из ярких звезд. Не знаю, как в Южном полушарии, а наше небо такие созвездия не украшали. Я имею в виду земное небо…
– Нарекаю тебя Оком Пришельца, – прошептал я и хихикнул. Честно говоря, мне было не по себе.
Белесый силуэт замка быстро растаял в ночи. В нем не светилось ни одно окно, а света редких звезд, проглядывавших сквозь тучи, было мало. Мне показалось, что чуть заметно светятся сами тучи. А потом я перестал думать про тучи и звезды, так как середина моста приближалась, и я рисковал угодить в раскрывшийся на ночь проем. Замедлив шаги, я покрепче прижал ладонь к перилам. Узкая мраморная полоска оказалась почти горячей. Она остывала и делилась со мной накопленным за день теплом… Вытянув руку вперед, я медленно шел в темноте, готовый в любой момент, почувствовав под пальцами пустоту, остановиться. Но мост все не кончался и не кончался, упорно поднимаясь вверх.
Пройдя еще немного, я понял, что беспокоился зря. Инга захватила с собой фонарь.
Она сидела на своей половине моста, свесив ноги в пустоту. Между нами была пропасть метров пять шириной, а на дне этой пропасти еле слышно билась вода. Рядом с Ингой стоял древний жестяной фонарь с толстой свечой внутри и лежала смотанная веревка.
– Это ты? – Она даже не удивилась. Подняла фонарь повыше, рассматривая меня, потом стала разматывать веревку. Я сомневался зря, это была Инга. – Держи!
Скользкая нейлоновая плеть хлестнула меня по ногам, исчезая в проеме. Я поймал конец веревки со второго или третьего раза, обвязал вокруг перил со своей стороны, а Инга – со своей.
Подергав веревку несколько раз и, видимо, удовлетворившись результатами, Инга недоуменно спросила:
– Дима, а чего ты еще ждешь? Или перебираться тоже предоставишь мне?
Только теперь я сообразил, что мне придется сделать. Проползти по веревке несколько метров – это, конечно, не подвиг. Если веревка натянута над тихой речушкой или мягкими поролоновыми матами… А здесь было неспокойное ночное море и сто метров высоты.
Я обхватил веревку. Взглянул на неподвижную фигурку Инги. И пополз. Нет, страха я не чувствовал. Наверное, потому, что в темноте невозможно в полной мере ощутить высоту и представить последствия падения.