Два меча, стальной и деревянный, скрестились. До нас долетел скрежет, и я увидел, как от удара посыпались искры. Тем временем Крис прыгнул вперед и ударил сам. Его меч скользнул вдоль вражеского и попал в плечо. И нападавший, мальчишка примерно моего возраста, вдруг закричал. Отчаянно, так не кричат, когда получают удар палкой. Даже Крис отступил назад, а Малёк рядом со мной ойкнул. А тот незнакомый мальчишка медленно сел на мраморные плиты моста. По руке у него текла кровь. Настоящая… И на деревянном мече Криса тоже темнели багровые пятна.
Схватка на мгновение прекратилась. Крис отступил назад, а между двумя отрядами теперь сидел окровавленный мальчишка. Наконец его товарищи бросились к нему и оттащили обратно. А я посмотрел на Януша с Толиком. Внимательно посмотрел, не так, как раньше. И сообразил, что Януш не случайно держит меч в левой руке – правая у него обмотана темной от крови тряпкой. А Толик не зря приложил левую руку к животу – точно так в кино зажимают рану солдаты. Но мы-то не солдаты!
Крис обернулся, и я увидел, какой тоскливый у него взгляд. Но тут он заметил нас и успокоенно махнул рукой. Малёк подбежал к нему. А я продолжал стоять.
Мы же не солдаты!
А те, с Двадцать четвертого острова, снова полезли в драку. Крис теперь дрался плечом к плечу с Мальком. Я поразился, глядя, как ловко орудует мечом самый маленький боец нашего острова. Конечно, отбить даже несильный удар взрослого парня у него не хватило бы силенок. Только он и не собирался их отбивать. Малёк уклонялся. Уже два или три раза вражеский меч выбивал фонтан каменной крошки в том месте, где он только что стоял. Но за мгновение до удара Малёк едва уловимым движением ускользал в сторону.
Все так же держа меч в левой руке, вперед двинулся Януш. А я подошел к Толику. Он посмотрел на меня и кивнул, не удивляясь ни тому, что я тут, ни тому, что не лезу в бой. Ладони он по-прежнему прижимал к животу, и с его пальцев редко и тяжело падали темные багровые капли. На застиранных до белизны джинсовых шортах расплывались неровные пятна, на ногах кровь засыхала длинными потрескавшимися полосками.
– Тебя сильно… ранили? – с противной дрожью в голосе спросил я. И тут же сообразил, что, будь рана серьезной, Толик бы так спокойно не стоял.
Толик примерно моего возраста. Вчера я его сразу заметил, потому что он единственный белобрысый пацан на острове. Волосы у него почти белые, будто выгоревшие, и брови такие же. А сейчас и лицо стало бледным, белизна пробилась сквозь загар, и я увидел, что на лице у него полно шрамов, тоненьких и не очень.
– Ерунда. – Толик облизнул губы, спокойно посмотрел на меня. – Только пить хочется. Вы воды не взяли?
– Нет.
– Жаль… Смотри, как Малёк орудует!
Посмотреть было на что. Меч у Малька маленький, как и он сам, но сейчас здоровенный парень пятился, отступая от него, и беспомощно размахивал своим… нет, не мечом, а чем-то вроде кривой сабли.
– Теперь отмахаемся. Нет, какой молодец Игорек… – Он очень ласково сказал это – Игорек. Так говорят о младших братьях. А потом спросил: – Ты не хочешь попробовать?
Я отчаянно замотал головой. Опять мелькнуло: мы же не солдаты… Толик понимающе кивнул:
– Вначале всегда трудно. Ничего, привыкнешь.
Не хочу привыкать к такому! Я смотрел на дерущихся в нескольких шагах ребят, и на меня накатывала тоска, такая жуткая, какой еще никогда не было.
– Толик, а как получается… у нас же деревянные мечи, но…
– Это только кажется, что деревянные, – отмахнулся он от меня. – Им, с Двадцать четвертого, все представляется наоборот.
– Толик, – я сглотнул застрявший в горле комок, – так, значит, вы убиваете?
Толик взглянул на меня исподлобья и ничего не сказал. Да и зачем, и так все ясно.