— Анне, — проронил Дмитриус. — Заслужила.
И положил тяжелое оружие с удлиненным стволом у ног черноволосой.
— Итак, трое. Хороши, как на подбор, — оценил Кел. — Жаль старшины нет, Винсент его тенью убил. Ну что, служивые, поговорим.
Лица у церштурунгов были мрачные (если не считать того, что у первого лицо распухло и посинело от ударов), смотрели с неприязнью, закаленной в боях. Но за достоинством гордых сынов Канзора, за угрюмым презрением пряталось удивленное непонимание проигравших, казалось, выигранный бой: как же так? Как же так повернулось, что они сделали не так?
— Гадаете, что вы сделали не так? — спросил Кел, который использовал шепот разума и, глядя на пленников, понимал, о чем они в целом думают, мог уловить отдельные их помыслы и даже поймать мысли, как если бы пленники шептали ему на ухо. — Ну, прежде всего, Канзор зря пошел войной на Богов. Но за это отвечать будет весь Канзор… А вы конкретно… зря связались с серебряной хантой. Неужто бирки слабо блестели? — он потрогал серебряную бирку, прикрепленную к кожаному наплечнику. — Или заметили, но все равно решили, что сил хватит? Вот здесь и ошиблись.
— Не ошиблись. Был сильный план, — прошипел побитый Карл. Внезапно по-андарски и вообще без акцента. Оно и понятно, диверсионные жили в Мэннивее за годы до войны, чтобы, когда она начнется, знать Землю Холмов как свои пять пальцев.
— Чем сильный? — удивился Кел. — Сами себя в ловушку загнали: наверху спрятаться негде, пришлось прятаться внизу и после взрыва по-козьи скакать. Половина подъема, прибежали в мыле. Плюс не все сразу, а в три порции. Глупо.
— Вы должны были отрубиться. Первый добежавший вырезал бы вас, как свиней.
— В жизни, — очень серьезно сказал жрец Странника, пальцы которого снова непроизвольно перебирали невидимую нить, — постоянно что-то идет не так. Потому что разум видит два возможных поворота, а на самом деле их десять. Если не рассчитывать на это, ничего нормально не сделаешь. Хороший план предвидит, что одного из шестерых не вырубит. Или двоих. А лучший план вообще не вступать в заранее проигранный бой, так учит мой бог, Странник.
Побитый церштурунг презрительно засмеялся, хотя второй молчал.
— Ваши убоги не предвидели ничего. Что великий Канзор войдет в Княжества. Что власть магов над честными людьми закончится синими кострами, на которых сгорят все, кто не очистился. Что Фирхстагщелчком пальца разрушит вашу хваленую Охранную сеть, что твари из-под Холмов обрушатся на вас, и вы в полной мере познаете вкус ереси, в которой топили наш мир. Вы жили и не знали, что все это случится, Боги не предупредили вас. Они снова подвели тех, кто им поверил. И теперь скверна из-под Холмов пожрет скверну из Княжеств, а после мы вычистим всю мерзость огнем и сапогом. А ты, разрушитель мира, не предвидишь, что умрешь в корчах на костре.
Карл сплюнул кровь и спокойно посмотрел на Кела. В его блеклых голубых глазах сверкала канзорская гордость.
— Ты только что перечислил три акта величайшей мерзости, которые совершила твоя страна, — ледяным тоном ответил Кел. — Маги и жрецы тысячи лет спасали людей и запечатывали врагов рода человеческого под Холмами. Вы выпускаете их, и отвечаете за все зло, что они принесут. Поэтому…
— Оох… — герртруд открыл синие глаза и моргал, пытаясь понять, что происходит. Оба других пленника резко заткнулись. Снайпер был старше их по званию, решать, что говорить врагу во время допроса, должен он, а их дело — помалкивать.
— Пей, — сказала Алейна, протягивая герртруду баклагу.
Выпив воды, солдат быстро пришел в себя. И без лишних предисловий проклял девчонку, которая спасла ему жизнь.
— Ходячая чаша скверны, — негромко отчеканил он голосом, полным рубленого осуждения. — Против воли ты черпнула отвратной грязи своей и измазала мне самую душу.
Судя по неподдельной боли, звучавшей в его голосе, он был один из чистых, не тронутых магией. Тех, кто сохранил девственную чистоту до зрелых лет, ни разу не принял ничьих чар, отверг все заклинания врагов в боях — и с гордостью нес эту чистоту, как знамя. Теперь его гордость была растоптана.
— Ты знала, что я беззащитен и слаб, и воспользовалась…
— Все началось с того, что ты и твои друзья воспользовались нашей слабостью и беззащитностью. Когда сначала взорвали нас, а потом стреляли по нам из кустов.