Анна присела у колеса броневагона, собираясь с силами. Зарядов к огнестрелу у нее не было, поэтому она молча ждала атаки оставшихся канзорцев. Хотя бы тот, молодой прибежит на выстрел. Тяжесть латных перчаток придавала уверенности; хотя без доспеха их несоразмерность стройным женским рукам казалась вопиющей. Анна улыбнулась, против воли вспомнив постыдный случай, когда ей пришлось драться совершенно голой — но в своих перчатках.
Вирга влетел на поляну, увидел мертвого снайпера, распахнутую грудь Стального, и замер на секунду, принимая решение. Один на вражеской земле, до ближайшего крупного аванпоста день пути… избитая и израненная вусмерть, Анна не могла позавидовать положению совершенно нетронутого солдата.
Он успел вооружиться камнем и дубиной, но сейчас уставился на огнестрел, лежащий у ее ног. Черноволосая спокойно смотрела, ожидая, решится ли парень напасть. Калека против безоружного. Но молодой церштурунг понимал, что не пройдет и полминуты, в бой снова вступит Стальной воин, а ему противопоставить было совершенно нечего. Солдат сверкнул на нее глазами и побежал по дороге, ведущей из Земли Холмов.
Анна понимающе кивнула и скривилась от боли. Улеглась на траву. Боги, как хотелось спать!
Сильный ветер разгулялся в кронах, деревья тревожно клонились и дышали низким, протяжным воем, многоголосым шелестом листвы. И вслед объединенному стону ветра и леса, издалека донесся зловещий, опасный вой.
— Железные варги, — возмутилась Алейна. — Вот только этих тварей нам не хватало!
— Давай внутрь, — проскрипела Анна, с трудом вставая и держась за плечо. Уж за стенами броневагона волки-переростки до них не доберутся.
— Ты конечно залезай. Но вообще, толку-то! — возразила девчонка, быстро вымазывая маленькую землистую тушку чем-то крепящим. — Коней не спрячешь, а если отпустим, застрянем тут. Это низвергу и надо, хочет в ловушку загнать и не дать уйти. Варги не случайно прибежали, они здесь вообще не водятся! Если из Кротских пустошей примчались, значит, тоже по нашу душу.
Анна выругалась.
— Схрррриии! Тттшш… — надломлено, мученически заскрипел первый гремлин, очнувшись. Ялвик, или может Ниялвик, Анне отсюда было не видно, да и различить этих маленьких тварюков без досмотра мог только Дмитриус.
— Живой, живой, — ответила ему жрица. — Вот не надо глазищи закатывать, сахры все равно не дам, не сейчас! Давай, врубай хозяина!
Второй гремлин уже скрипел в тон первому, жалуясь на жизнь и требуя ласки и лакомства, на что Алейна строго заметила:
— Если вы так громко убиваетесь, значит у вас все в порядке. Оно и правда, вы жилистые, как медная жила. Хорош скрежетать, за работу!
— Убью!! — громогласно ухнул Дмитриус сразу же, как пришел в себя. — Чтобы я еще хоть раз оставил в живых пленника!..
— Милый, — взмолилась Алейна, — не обыскали мы их как следует, зря. Первый раз такие штуки вижу. Зато теперь знаем, какие фокусы у этих церштурунгов… Вломим Ричарду, не отыскал потайные занычки, это ведь его дело. Но из этого не следует, что надо всех убивать!
— Или ты их, или они тебя. Когда ты уже поймешь. Вон, этот понял, — мрачно проронил стальной воин, указывая на распростертый в луже крови труп Ганса Штайнера.
Алейна вздохнула. У нее не было сил подойти и сделать с телом хоть что-то, слишком много всего сплеталось в груди при взгляде на мучавшего ее канзорца. Дмитриус молча посмотрел на девушку, развернулся, ухватил Ганса за ногу и поволок в чащу, чтобы какой-нибудь куст стал последним пристанищем его телу.
— Собаке — собачья смерть, — негромко сказал он сам себе. Гремлины не понимали смысла поговорки, но идеально чувствовали оттенки тона хозяина, поэтому одобрительно зацокали и заскрипели. Они были химерами, выведенными магами в незапамятные времена, в общем, врагами Чистоты, хоть и слышать о ней никогда не слыхали. Но теперь очень, очень не любили ее приверженцев.
— А вы лезьте в броневагон. И там сидите! — строго наказал Дмитриус. — Во мне сегодня поразительно небезопасно…
Гремлины с сожалением заскрипели. Привыкшие к темноте и тесноте, они с трудом переносили открытые пространства — и не радовались даже таким тесным, захламленным помещениям, как повозка ханты «Лисы». Впрочем, для них внутри был оборудован сундук с мягким сукном и затаренным лакомством: подсушенными какашками летучих мышей. Так что нескладные, крепкие карлики с тонкими палками рук и мощными лапами поспешили исполнить команду хозяина.
Алейна отвернулась и взялась успокаивать взволнованных лошадей.
Анна, сдерживая стоны, влезла на свою койку внутри броневагона. Какое счастье, что в свое время она закрутила с Молотом — и речь шла не про упражнения да тренировки, а кое-что поприятнее, — за это ей перешел в наследство закрытый ширмой закуток с единственным мягким, обитым кожей спальным местом, устланный немного вытертыми, но все еще зверски приятными наощупь шкурами. Закуток вождя. Теперь, при полном отсутствии у обеих какой-либо личной жизни, они спали тут вдвоем с Алейной.