И он повёл...
— Сантъяго! Сантъяго и а эйос[3]! – разнеслось над лагерем испанцев, и они побежали по равнине чёрным потоком, сметая на пути опешивших англичан. Далеко впереди громыхали корабельные пушки, застланные от жадных глаз густым сизоватым дымом. Дон Себастьян не ощущал течения времени. Весь забрызганный кровью, он рубил и колол направо и налево. И только уставшее до изнеможения тело выдавало, что бой был долгим. Услышав впереди испанскую речь, остановился. «Мы победили!» — понял вдруг он и оглянулся. Обессиленные, замызганные грязью и кровью испанцы втыкали в землю пики и шпаги и радостно кричали, упав на колени и подняв к небу руки...
После того, как всем раненым была оказана помощь, подсчитаны потери обеих сторон и похоронная команда стала предавать земле убитых, началась погрузка на корабли. Благо, что удалось не только вернуть испанские барки, но и захватить больше половины английских фрегатов.
Пока люди частного адмирала Анри Верна спешно ремонтировали свои и призовые корабли, готовя их к отплытию в форт Кагуэй, сам адмирал готовился к беседе с полковником лордом Эдвардом Дойли.
Сеньор частный адмирал на допрос пленённого лорда Дойли пригласил дона Кристобаля, уже считавшего себя губернатором, и дона Себастьяна, ставшего не только героем битвы, но и правой рукой дона Кристобаля. Вот тогда-то дон Себастьян, уже умытый и в вычищенном колете, впервые встретился с Анри.
Наблюдая за сеньором частным адмиралом, ведущим допрос, дон Себастьян невольно восхищался этим простолюдином, подсознательно сравнивая себя с ним. Они были примерно одного возраста, но какая огромная разница в достигнутом между ними! Плебей, который, по дошедшим до дона Себастьяна слухам, сошёл на берег Новой Испании без единого мараведи[4], через шесть лет уже имел собственную армаду, славу и уважение во всех слоях Тиерра Фирме. Он же, представитель высшей испанской знати, отказавшись от придворной карьеры, стал искателем приключений. Получив офицерский чин от дона Кристобаля лишь благодаря происхождению, едва не погиб в первой же военной операции, и теперь он обязан жизнью этому плебею!
Дон Себастьян едва следил за допросом. И не потому, что, в отличие от сеньора Верна, не владел английским — один из офицеров «Победоносца» успешно справлялся с переводом. Просто дону Себастьяну не удавалось изгнать Анри из своих мыслей. Он чувствовал, что их встреча должна переменить его судьбу, и это будоражило, разогревало кровь и пьянило сильнее, чем бокал агвардьенте. Дон Себастьян вдруг понял, что должен во что бы то ни стало разгадать, в чём секрет успехов этого безродного, в сущности, человека. Аристократу почему-то было совершенно ясно, что быть неподалёку от сеньора Верна, участвовать в его деяниях -- значит разделить его удачу. И ради этого стоило забыть о разделяющей их сословной пропасти.
После того, как был взят форт Кагуэй и почти без боя под испанскую корону вернулась столица острова — город Сантьяго-де-ла-Вега, дон Себастьян распрощался с губернатором и пошёл проситься на службу к сеньору частному адмиралу.
– Я пришёл к вам с необычной просьбой, сеньор Верн, — гранд упёр взгляд в стоявшего перед ним судовладельца, не смевшего поднять глаза на представителя благородного сословия.
— Чего желает ваше превосходительство? – Анри напрягся. Не имея возможности наблюдать за лицом собеседника, он пытался в тихом и бесстрастном голосе аристократа уловить проскальзывавшие интонации, чтобы угадать настроение.
— У вас есть офицерские вакансии? – живые чёрные глаза дона Себастьяна изучающе буравили сеньора частного адмирала.
Вакансии были. Среди офицерских потерь числился и погибший при абордаже командир пехоты «Победоносца». Эль Альмиранте, как теперь, не сговариваясь, называли Анри все его люди, не предполагая, что на самом деле нужно этому высокородному сеньору, ответил кратко:
— Да, ваше превосходительство.
— Я прошу у вас место офицера на общих основаниях и даю вам право общаться со мной на равных.
Это было более чем неожиданно. На службе у Анри уже были дворяне, но одно дело идальго, чей статус лишь немногим выше его собственного, а их имущество обычно ограничивалось тем, что они имели на себе. Другое дело – испанский гранд, представитель наивысшего сословия, которое не только имело право сидеть в присутствии короля, не снимая шляпы, но и единственное смело называть Его Величество «братом». Даже Фернандо, попав к Анри и попросившись к нему на службу, будучи в то время наследником славного графского рода, дабы не смущать работодателя, скрыл своё истинное имя и положение. Теперь же Анри оказался в сложной ситуации: не будь он представлен дону Себастьяну, тот, по одному ему известным причинам решив наняться на службу к плебею, мог утаить своё происхождение, и вопросов бы не возникло. Различные предположения о том, что могло толкнуть гранда на такой невероятный шаг, вихрем закрутились в голове Эль Альмиранте. Так и не найдя ни единой правдоподобной версии, он решил воспользоваться разрешением аристократа и посмотрел на него в упор. Дону Себастьяну показалось что пристальный взгляд торговца пронзил его насквозь, заглянув прямо в душу. На мгновение это вызвало у аристократа замешательство, но он тут же справился с удивлением и ответил не менее цепким взглядом. Некоторое время аристократ и плебей в повисшей тишине стояли глаза в глаза, словно пытались прожечь друг друга. Наконец Анри, не переставая рассматривать гранда, нарушил затянувшееся молчание: