В это время Святослав киевский был в Корачеве и собирал в верхних землях войско, хотел идти на половцев к Дону на все лето. На возвратном пути из Корачева, будучи у Новгорода Северского, он узнал, что Игорь с братьею пошли на половцев тайком от него, и не понравилось ему это своевольство. Из Новгорода Северского Святослав приплыл по Десне в Чернигов, и тут дали ему знать о беде северских князей. Святослав заплакал и сказал: «Ах любезные мои братья и сыновья и бояре Русской земли! Дал бы мне бог притомить поганых, но вы не сдержали молодости своей и отворили им ворота в Русскую землю; воля господня да будет; как прежде сердит я был на Игоря, так теперь жаль мне его стало».
Святослав, однако, не терял времени в пустых жалобах и отправил сыновей своих Олега и Владимира в Посемье (страну по реке Сейму); плачь поднялся по всем городам посемским, в Новгороде Северском и во всей волости Черниговской о том, что князья в плену, а из дружины одни схвачены, другие перебиты; жители метались в отчаянии, по словам летописца, не стало никому мило свое ближнее, но многие отрекались от душ своих из жалости по князьям. Святослав принимал и другие меры, послал сказать Давыду смоленскому: «Мы было сговорились идти на половцев и летовать на Дону, а теперь вот половцы победили Игоря с братьею, так приезжай, брат, постереги Русскую землю». Давыд приплыл по Днепру, пришли и другие полки на помощь и стали у Треполя, а Ярослав, собравши войска свои, стоял наготове в Чернигове.
Между тем половцы, победивши Игоря с братьею, загордились, собрали весь свой народ на Русскую землю, но когда стали думать, в какую сторону идти им, то начался спор между их ханами. Кончак говорил: «Пойдем на киевскую сторону, где перебита наша братья и великий князь наш Боняк», а другой хан, Кза, говорил: «Пойдем на Сейм, где остались одни жены да дети, готов нам там полон собран, возьмем города без всякой трудности»; и разделились надвое: Кончак пошел к Переяславлю, осадил город и бился целый день; в Переяславле был князем известный Владимир Глебович, смелый и крепкий на рати, по словам летописца, он выехал из города и ударил на половцев с очень небольшою дружиною, потому что остальные не осмелились выйти на вылазку; Владимир был окружен множеством половцев и ранен тремя копьями: тогда остальная дружина, видя князя в опасности, ринулась из города и высвободила Владимира, который тяжело раненый въехал в свой город и утер мужественный пот за отчину свою. Он слал и к Святославу, и к Рюрику, и к Давыду: «Половцы у меня, помогите мне!» Святослав слал к Давыду, а Давыд не трогался с места, потому что его смольняне собрали вече и толковали: «Мы шли к Киеву только; если б здесь была рать, то мы и стали б биться, а теперь нам нельзя искать другой рати, мы уже и так устали». Давыд принужден был идти назад с ними в Смоленск. Но Святослав с Рюриком сели на суда и поплыли Днепром вниз против половцев, которые, услыхав об этом, отошли от Переяславля, но по дороге осадил город Римов, римовичи затворились и взошли на стены биться, как вдруг две городницы (стенные укрепления) рухнули вместе с людьми прямо к половцам, ужас напал на остальных жителей, и город был взят; спаслись из плена только те из римовичей, которые вышли из города и бились с неприятелем по Римскому болоту.
Таким образом половцы, благодаря медленности князей, дожидавшихся понапрасну Давыда смоленского, успели взять Римов и с добычею безопасно возвратились в свои степи; князья не преследовали их туда, но с печалью разошлись по волостям своим.
Другие половцы с ханом Кзою пошли к Путивлю, пожгли села вокруг, острог у самого Путивля и возвратились с добычею.
Игорь Святославич все жил в плену у половцев, которые, как будто стыдясь воеводства его, по выражению летописца, не делали ему никаких притеснений; приставили к нему 20 сторожей, но давали ему волю ездить на охоту, куда хочет, и брать с собою слуг своих, человек по пяти и по шести; да и сторожа слушались его и оказывали всякую честь: куда кого пошлет, исполняли приказ беспрекословно; Игорь вызвал было уже к себе и священника со всею службою, думая, что долго пробудет в плену. Но бог, говорит летописец, избавил его по христианской молитве, потому что многие проливали слезы за него. Нашелся между половцами один человек по имени Лавор; пришла ему добрая мысль, и стал он говорить Игорю: «Пойду с тобою в Русь». Игорь сперва не поверил ему, по молодости своей держал он мысль высокую, думал, схвативши Лавора, бежать с ним в Русь; он говорил: «Я для славы не бежал во время боя от дружины и теперь бесславным путем не пойду».