— Я, Линни… — донеслось в ответ. И от сердца сразу же отлегло. По крайней мере, он будет с ней, когда она испустит свой последний вздох…
Почему-то сейчас это показалось Дивита особенно важным. Она уже успела смириться с тем, что умирает, и не питала никаких глупых надежд на этот счет. Такую рану никому не под силу исцелить… это известно всякому воину. Поэтому девушка просто наслаждалась стремительно текущими мгновениями уходящей жизни, внутренне радуясь, что не осталась совсем одна.
— Прости меня, Линни, — тихо сказала темнота. — Прости, если сможешь…
— Глупенький, — аристократка улыбнулась из последних сил, — я вовсе не держу… на тебя никакой обиды.
Мрак вздохнул, пытаясь сказать что-то еще, но Линнея болезненно застонала, невольно перебив его.
— Давай… давай просто помолчим, Данмар? — Попросила она. — Я так хочу спать…
— Как скажешь, моя домина, — последовал ответ. — Ты можешь спать на моих руках сколько угодно. А дождь будет петь для тебя колыбельную. Тебе ведь нравится его шепот?
— Да… он успокаивает меня… теперь мне совсем не страшно… А ты мог бы взять меня за руку?
— Конечно…
Линни ощутила, как ее остывающих пальцев коснулось что-то нежное и теплое. Такое родное, что становилось непонятно, как она вообще могла жить без него все эти годы.
— Спасибо, Данмар… этим ве… чером я не сказала тебе… но скажу сейчас…
Блондинка попыталась сделать вдох поглубже, чтобы наконец уже признаться в том, в чем хотела, но грудь поднималась так неохотно, что захватывала совсем мало воздуха. Наверное, смерть подобралась совсем близко… и девушке следовало бы поторопиться.
— Данмар… я тебя… лю…
Договорить Линнея не успела, потому что непроглядный могильный мрак затушил слабенький огонек ее сознания. Она словно рухнула в целое море густых чернил, которое глушило все звуки вокруг, и медленно пошла к недосягаемому для живых людей дну. И даже тихая песня дождя перестала быть слышной. Единственное, что она еще чувствовала, так это тепло чужой ладони на своей руке. И от этого ощущения на ее бледнеющие пухлые губы наползла счастливая беззаботная улыбка. Самая последняя в этой жизни…
Глава 9
На тризну по Линнее я прибыл вместе с Таасимом и целой армией солдат рода Атерна. Их присутствие было нужно чтобы прикрыть меня, если вдруг люди наместника сюда наведаются. Хотя, не думаю, что им хватит на это духу. Высокородные вполне могут оскорбиться на такую грубость с их стороны. Но, помимо этого, такой ход должен показать всему аристократическому обществу, что мои отношения с сильнейшей семьей Махи наладились. И тогда момент, когда я покажусь с гербом вечности на груди, не станет для них большой неожиданностью. Скорее, они понятливо покивают головами, и сделают выводы, будто Атерна решили-таки, что с таким перспективным юношей будет выгоднее дружить, а не враждовать.
Но это все будет потом. Сейчас же я просто хотел проститься с девушкой, которую знал совсем недолго. Видимо, все-таки жизнь в человеческом теле дает о себе знать. Гормоны, эмоции и не по возрасту развитая Искра бушуют в подрастающем Данмаре, и это не может не оставить след на моем разуме. Все-таки, плоть тоже способна влиять на дух, как бы я не старался себя от этого оградить.
Прощание проходило в храме Воргана, расположенном в третьем кольце городских стен. И несмотря на такую удаленность от центра, проводить молодую аристократку в свой последний путь пожаловало поистине огромное количество народу. Вот мелькнула пара смутно знакомых лиц ублюдков, пытавшихся избить меня в Дивинатории. И сегодня они, как ожидалось, старательно прятали глаза, лишь бы не встречаться со мной взглядами. Вот показался в отдалении хмурый Йеро Эстуан, облаченный в послушнические одежды Ордена. Возле колонн о чем-то беседовал со жрецом Великого Стража глава рода Элем. Где-то вдалеке мелькнула короткостриженая макушка Зокрита Иматирос. На короткий миг я заметил и надутого Беота Имаго, с которым сцепился в словесной перепалке на торжестве в честь приема новых Аколитов. А в одном из проходов мы столкнулись с подружкой Астры Махарой Фортем, сделавшей вид, что мы незнакомы. В общем, тут собрались представители практически всех семей Махи. И сейчас вся эта орава выстраивалась в длинные очереди, чтобы выразить свои соболезнования братьям покойной.
Странно это всё. Насколько беспринципным и жестоким был при жизни Хоурай, настолько же его дети оказались честны и открыты. Конечно, с моим суждением согласились бы далеко не все, но я все же нашел ключик к каждому из них. А потому с моей колокольни все виделось именно так. И, должен признаться, подобные рассуждения натолкнули меня на мысли, что сейчас я как никогда сильно похожу на настоящего демона, играющего с чужими чувствами. Понимать это было по-настоящему погано и мерзко, но вполне достойно слуги Дьявола. Я с самого первого дня в новом мире ощущал себя шахматистом, переставляющим по доске фигуры. Вот только вместо кусочков лакированного дерева в моих руках оказывались живые люди. И чтобы пешка пошла в нужную сторону, мне приходилось отыскивать у нее слабые места. Каждый ход — чья-то загубленная судьба, а каждый гамбит — чья-то смерть.