Собственно, чем-то очень похожим я занимался и в прошлой жизни. Вот только тогда у меня было оправдание в виде благой цели. А сейчас что? Только страх за свою шкуру и ничего больше. Так насколько далеко он может меня завести? Боюсь, что это ведомо одному лишь создателю, если он вообще существует…
Мы шли с Таасимом бок о бок и ловили на себе заинтересованные взгляды высокородных. Нам вслед неслись десятки различных шепотков, и хоть я не мог их расслышать, но все равно с точностью до пауз представлял, о чем сейчас говорят люди. Будь повод для этого собрания не таким скорбным, то к нам обязательно бы начали стекаться любознательные лица, чтобы попытаться намеками и уловками выведать хоть какую-нибудь информацию. Но вокруг царила тяжелая тоска и гнетущий траур, а потому никто не позволял себе осквернять память почившей Линнеи проявлениями неуместного любопытства.
Астру, кстати, я так и не смог отыскать среди многочисленных гостей. Уж ее-то огненно-рыжая копна наверняка бы выделялась в однотонном мрачном однообразии темных силуэтов. Зато пришла ее мать. Луана лишь мельком посмотрела в мою сторону, а потом резко развернулась и затерялась в толпе аристократов, скрываясь с моих глаз. И я не мог не отметить, что изменения, произошедшие с ней в результате моего вмешательства в ее душу, только еще сильнее укоренились в женщине. Теперь в ней ничего не осталось от той прелестной домины, которую я впервые встретил на церемонии посвящения Аколитов. Нынче она больше походила на карикатурную злую ведьму из детских сказок. Вроде бы даже ходили слухи, что в первые дни Луану не сразу узнавали в родовом поместье. Так что очевидно, что после произошедшего у нее нет поводов для горячей любви к моей персоне. Но я надеюсь, что это пройдет. Ведь нам с ней еще предстоит завершить одно дело…
Побродив по храму в полном молчании, мы с Атерна вышли во внутренний двор. Туда, где сложенный погребальный костер ожидал тело погибшей девушки. И постепенно вслед за нами перетекла и остальная публика, во главе со скорбящими братьями. Придя сюда раньше всех, мы с Таасимом сумели занять самые удачные места. Прямо позади Рагнейла и Кайета. Но выразить им свои соболезнования мы уже не успели, потому что началась тризна.
Когда аристократы выстроились неровными рядами, четверо послушников в черных длинных одеяниях внесли во двор Линни. Ее тело, завернутое в белоснежный саван, который своей чистотой мог устыдить даже весенние облака, покоилось на широких погребальных носилках. Последователи Воргана двигались медленно и торжественно, пустыми взглядами смотря строго перед собой, а их руки будто бы даже не напрягались от веса массивного деревянного ложа, на котором умиротворенно замерла навечно юная Дивита.
В таком темпе могильщики прошествовали до огненного одра и осторожно переложили мертвую девушку на сухие поленья. С этого момента и начался долгий погребальный ритуал, который я не пытался ни запомнить, ни понять. Просто потому что все это было глупо и неразумно. Плоть умерла, и души в ней уже нет. Пустому телу теперь уже абсолютно безразлично, что с ним будут делать. Это я прекрасно знал по собственному опыту.
Финальной частью обряда стало возжигание длинного факела и торжественное преподнесение его Рагнейлу Дивита, как главе рода. Однако тот, попытавшись было взять его, так и замер с протянутой рукой в неестественно напряженной позе. Я хоть и не мог видеть его лица, но очень живо представил, как непримиримая борьба с накатившими эмоциями исказила мимику наследника Хоурая.
— Ну же, Рагнейл, давай! — Прошептал я сзади, затесавшись в многочисленную семейную свиту.
Остальные аристократы тоже видели муку и колебания, одолевающие парня, но никто не спешил прийти ему на выручку. У них попросту не было на это права, ведь отправить Линнею в последний путь надлежало именно ее брату.
— Я… не могу… — едва слышно простонал глава дома сквозь стиснутые зубы. — Не могу… не верю… не хочу…