— Кто о чем, а Астал опять о сладостях… — осуждающе покачал я головой, за что был удостоен насмешливыми взглядами обоих своих спутников.
Сухая степь стелилась бесконечной ровной столешницей без единого холмика. Из-под копыт лошадей вылетали целые облака пыли, напрочь перекрывающие обзор за спиной, а жара стояла такая тяжелая, что губы пересыхали и трескались, несмотря на достаточное и обильное питье. И даже привыкшие к таким условиям выносливые шахирские скакуны то и дело норовили свернуть к редким островкам пожухлой зеленоватой травки, не слушаясь приказов наездников. По крайней мере, мой уж точно. Хотя, быть может, истинная причина крылась в моем исключительном неумении править скакуном, а не в его норове. Все-таки раньше мне удавалось избегать знакомства с местным четырехногим транспортом, а потому отсутствие опыта в этом деле, очень сильно сказывалось на комфорте поездки.
Отбитый седлом зад, натертые мозоли на бедрах, непрекращающаяся тряска, от которой комок тошноты подкатывал к горлу… Это лишь краткий перечень всех неудобств, который я испытывал. Но, в целом, конечно же, ничего сверхкритичного. По сравнению с адским пансионом Преисподней, поход через засушливую степь был похож на милую прогулку.
Путешествовали мы в тишине и молчании. Кавим все-таки поведал Асталу о событиях своей юности, и паталогически честный здоровяк, ожидаемо, воспринял эти известия в высшей степени негативно. Он процедил что-то вроде: «Если б я знал, кто ты есть на самом деле, то и руки бы тебе не подал!»
Но положительным моментом оставалось то, что новоявленный Владеющий огня не спешил покидать наш маленький отряд. Возможно, в большей степени из-за меня. Поэтому я прилагал множество усилий, чтобы затушить неприятие Астала и пробудить у него сочувствие к старому другу. Было непросто, но вода по капле точит не только камни, но и закостенелых упрямцев. Так что пусть два Владеющих еще не разговаривали друг с другом, но уже вполне мирно взаимодействовали после заката, при обустройстве наших ночных стоянок.
И вот однажды, во время одной из таких ночевок, когда между двумя старыми приятелями почти растаяла стена холодного отчуждения, ко мне подошел беглый аристократ. Он по-восточному уселся по другую сторону чахлого костерка, питающегося сушеным кизяком, и выжидающе уставился на меня.
— Данмар, я думаю, настало время поговорить, — нарушил он первым молчание, пытаясь скрыть одолевающее его волнение. — Скоро уже начнутся пески великой пустыни, а ты даже не вспоминаешь о… ну… ты понимаешь, о чем.
— Ты все-таки хочешь рискнуть? — Попытался я отговорить южанина от этой затеи. Признаюсь, терзать его душу мне совсем не хотелось. — Мы можем придумать сотню и один способ поквитаться с Имисалем как-нибудь иначе, не вызывая его на поединок.
— Нет! — Категорично отверг мое предложение шахирец. — Я не хочу хитрить и интриговать! Я желаю поквитаться с дядей за его подлость лично! Но для этого мне нужна сила…
— Ты ведь понимаешь, что плата за нее может оказаться слишком высока? — Серьезно поинтересовался я. — Чтобы стать Грандмастером, тебе придется пройти через самый жуткий кошмар в своей жизни. Возможно, ты даже возненавидишь меня за то, что я проведу тебя этой короткой, но тяжелой дорогой.
— Этого не будет, Данмар! — Пылко воскликнул аристократ. — Клянусь Нальмунаши, я просто не смогу тебя невзлюбить! Тем более, что ты сделаешь это по моей просьбе.
— Эмоции иррациональны, Кавим, — продолжал я настаивать на своем. — Ты сейчас так говоришь, потому что не понимаешь, что тебя ждет.
— И все же, я готов рискнуть! Молю, Данмар! Дай мне шанс! Дай мне месть, которую ты мне обещал!
Задумчиво покатав в пальцах кусочек солонины, я закинул его в рот, а потом коротко кивнул.
— Да будет так, мой друг. Если это настолько важно для тебя, то мы можем начать прямо сейчас.
— Спасибо! — Шахирец поклонился мне так низко, что едва не стукнулся лбом об собственное колено. — Я готов! С чего мне начать?
— Начни с этого…
Я покопался в седельных сумках, а потом передал Владеющему блокнот и одно из своих механических перьев.
— Чего? — Кавим озадаченно покрутил в руках писчие принадлежности. — И что же я должен буду с этим сделать?
— Нарисовать максимально точно окрестности своей души, — прямо ответил я. — То самое место, которое встречает тебя в твоих медитациях.