Остальные гости, в противовес мне, очень внимательно ловили каждое слово, охали и ахали, эмоционально воздевая руки к потолку. И постепенно начало происходить деление зрителей на два неравных лагеря. Меньшинство встало на сторону моего соратника, воспринимая его пылкость за проявления искренности. А вот все остальные явно стремились выказать одобрение старшему Эль Муджаху. Тот, вроде как, имел куда больший авторитет среди знати, нежели объявившийся из ниоткуда Кавим. Последний в их глазах представал в невыгодной роли беглого преступника, а потому и отношение к нему зарождалось соответствующее.
— Ты подлостью захватил власть в моей семье, Имисаль! — Почти кричал южанин, стискивая кулаки. — У моего отца было три наследника, включая меня! Но теперь, вернувшись домой, я вижу, как ты носишь регалии главы! Или ты скажешь, что все это случайность?!
— Пути Нальмунаши непостижимы для смертных, — преувеличенно грустно покачал головой дядя. — Видимо, наш всевидящий бог за что-то наказал твоего отца. Трагедия, случившаяся с юным Керимом, стала тяжелым ударом для всех нас. Но успокоением может служить то, что все виновные заплатили за смерть твоего младшего брата кровавую цену. Мне ли рассказывать тебе об этом, Кавим, ведь ты сам, обезумев от горя, рубил несчастных женщин и детей рода Гази.
— Старый змей! — Сплюнул мой спутник, подавляя очередной порыв выхватить клинки и ринуться в атаку на лжеца. — Ты прекрасно знаешь, что сам отдал мне этот приказ! Ты говорил, что никто кроме меня не сможет взвалить на душу такое бремя!
— Печаль охватывает мой разум, когда я думаю об этом… — Имисаль скорбно закрыл ладонями глаза, на мой взгляд, немного переигрывая. — Похоже, ты повредился рассудком не сумев пережить потерю Керима, и убедил самого себя в том, что говоришь. Он ведь был тебе ближе остальных, правда? Я помню, как вы росли. Помню, как ты учил его лазать по пальмам, как вы сбегали к берегу, чтобы искать выброшенные морем сокровища, как ты читал ему перед сном сказания о древних героях. У вас была крепкая связь, Кавим, и я понимаю, как нелегко тебе тогда пришлось…
По залу прокатились грустные вздохи и даже всхлипы, несмотря на то что на торжестве амира присутствовали только мужчины. Суровые воины пустыни не смогли устоять перед трогательными речами коварного Имисаля. Эмоциональные южане быстро поставили себя на место юного аристократа, потерявшего любимого братишку, и некоторые из гостей даже не пытались скрыть выступившие на глазах слезы. Проникновенный тон, частые паузы, сокрушенное мотание напяленным на голову тюрбаном и горестное воздевание рук к небесам сделали свое дело. Симпатия гостей еще больше переключилась на главу рода, который лучше меня знал менталитет своих земляков. То, что мне казалось наигранным и насквозь фальшивым, ими воспринималось как проявление искренних чувств и застарелых переживаний.
— Ну а что стало с отцом и Карафом?! — В тщетной попытке пробить этот кокон лжи вскричал Кавим. — Куда делся мой старший брат и наш родитель?!
— Об этом знают все присутствующие, мой дорогой племянник, — с тяжким вздохом поведал Эль Муджах. — Брат мой поступил, как истинный мужчина и воин. Предшественник нашего сиятельного Фатир-амира, что восседал тогда на престоле, не смог оставить твой черный поступок без внимания. Поэтому, когда ты сбежал, глава рода Эль Муджах предложил ему свою жизнь, в обмен на твою, Кавим. А что касается Карафа… то он бесследно исчез вскоре после казни. Никому неведомо, куда он отправился и почему покинул нас. Видимо, тоже не выдержал горя и решил начать новую жизнь где-нибудь вдали…
— Ты искусен в ораторстве, Имисаль, — процедил племянник, стойко принимая вести о гибели отца и пропаже брата. — Но я уже знаю, что в твоих словах правды меньше, чем воды в песках черной пустыни Уль-Бади! Почему-то вся эта череда роковых «случайностей» сыграла на руку одному лишь тебе! Так давай же, пусть нас рассудит божественный суд! Выйди против меня, подлец, скрести со мной сталь, и пусть небо определит, кто из нас двоих лжец!
Заслышав официальный вызов, глава Эль Муджах зло осклабился, но потом спохватился и вернул своему лицу нарочито скорбное выражение. Он считал, что против Грандмастера воды у племянника нет ни единого шанса. И я, глядя на плавные танцующие движения пожилого аристократа, почему-то, готов был с ним согласиться.