На поминки пришло всего три сотни человек – включая тебя и Ника; ты не знал всех этих людей – и не особо расспрашивал о них, поскольку помнил, какое социальное положение занимал Вооружённый Философ. В зале будет темно. У большей части мужчин, собравшихся там – вместо волос на лбу – будут татуировки. Невозможно было оглядеть их всех; единственным светом – будут только свечи и их отражения в бокалах красного вина, на вкус – такого же, как и сама смерть. Тишину будут рассеивать только шорох и стук вилок о блюда, и приглушенный звук рояля, играющего тихую, атональную мелодию забвения – такую же, как и сам свет свечи, сияющей во тьме.
Когда музыка стихла, хоть и могла бы продолжаться в таком же тоне ещё много часов, не зная конца – Ник подойдёт к тебе, сядет и начнёт говорить:
– Больше всего, – он возьмёт в руку чернослив, – меня поражает то, что я пережил. Мы давно не виделись, знаю; ты изменился – и я тоже. Но прошлое у нас – остаётся прежним. Вооружённый Философ – был хорошим человеком и я рад, что ушел со службы; потому что иначе – нам пришлось бы быть врагами. Но, а так, завтра: я лечу в Сидней – давать концерт в одном из самых знаменитых оперных театров в мире. У меня впереди – ещё долгая жизнь, в которой – уже не будет места ни для Философа, ни для Вооружённого. Мы с тобой – пережили эту войну; и теперь – будет внимательнее оглядываться по сторонам, переходя дорогу. И нам с тобой, мой друг Художник – приказано жить ещё очень долго.
Однако концерт Музыканта в Сиднее – придётся отменить из-за внезапной смерти исполнителя. Ник – подавится черносливом; его не успеют вовремя спасти и он быстро и благополучно скончается, отрезанный от воздуха. Его тело – упадёт на стол. Ты посмотришь на тело, тщательно прожуёшь свой чернослив; затем – проводишь мертвеца до его последнего приюта на земле живых, в сопровождении сотрудников морга – и вернёшься домой.
На следующий день: ты завесишь свою квартиру холстами. Со стороны, в твоей жизни – больше ничего не будет происходить: вино, одиночество, стихи, картины. Но на самом деле, с этой секунды – каждый день, подымаясь с кровати, ты будешь отправляться в путешествие в другие миры; и каждый день – в разные. И тебе начнёт казаться, что в твоей голове, помимо тебя – живёт ещё одно маленькое человечество, каждый день сменяющее друг друга.
Те немногие, которые увидят тебя в этот период твоей жизни, скажут, что в твоей мастерской: стены залиты мазками, брызгами и подтёкам краски сотен оттенков десятков цветов; что ни на секунду в твоём доме – не прекращает играть музыка. Они будут говорить, что ты как заворожённый сможешь часами слушать «Адажио» Альбиони, а затем – подойти к холсту и работать. Они скажут, что ты – произведёшь на них впечатление человека, которые вот уже много лет, как разучился спать. Ты не потеряешь своё чувство гостеприимства, хоть и утратишь разум. Жорж, сын Антуана, скажет мне, что безумие – пойдёт тебе на пользу; в мастерской Пабло Пикассо он встретит тех чудес, которые откроются ему по ту сторону твоей двери.
– И, к тому же, он – по-прежнему хорошо варит кофе, – заметит Жорж, будто все прочие аргументы – не будут иметь никакого значения.
Если ты и будешь выходить на улицу, то только для того, чтобы немного побродить по парку; и делать это ты будешь только в том случае, если время слонялось уже к отметке «далеко за полночь». Люди, у которых тоже будет странная привычка околачиваться в парках поздно ночью – скажут, что побаивались тебя и старались держаться подальше.
– Скажите, – спросит меня одна из тех личностей, которые бродят ночью по паркам, – а это правда, что он – оборотень и по ночам: ищет, чем бы поживиться?
– Нет. Он – просто познал себя.
Пройдёт двадцать долгих лет; и двадцать холодных зим спустя – ты найдёшь её.
Это произойдёт, как и всё в твоей жизни – случайно. Эта старуха в старомодном платье – будет стоять, прижавшись к колонне оперного театра, не имея денег на входной билет; она будет слушать эхо камерного оркестра: плачь трубы и дыхание виолончели; горе скрипки и надежду флейты. Ты, тяжело переставляя ноги – подойдёшь к ней. Он повернёт морщинистую голову в твою сторону; её ярко-красные губы спросят:
– Кто вы?
– Мне кажется, я понял, как тебя зовут.
Твоя любовь улыбнётся:
– И как же? Ведь помни: у тебя – только одна попытка.
– Аза.
Её брови поднимутся до лба.
– Верно. И как же ты догадался?
– Твоё имя значит тоже – что ты значишь для меня. Ты – моё успокоение; ты – моя стойкость.
– Верно. Это значение моего имени на арабском. Сколько времени тебе понадобилось?