– Двадцать пять лет. Ты не злишься на меня?
– Уже семь лет, как нет. Я забыла, кто ты за это время. Но, кажется, начинаю вспоминать.
– У тебя были другие мужчины?
– Конечно – сотни! А у тебя были другие женщины?
– Тысячи.
– Вот видишь. А пришел ты ко мне – почему?
– Потому что все остальные – в аду и тянут меня за собой.
– Я тоже там; и ничего хорошего со мной – тебя не ждёт.
Вы обменяетесь улыбками. Вы пойдёте гулять по мостовой: пить красное вино и кофе с молоком; танцевать под фальшивую музыку мальчика аккордеониста, который под утро, благодаря вам, смог бы купить себе машину. Твоя девушка, Аза, скажет тебе, что мафиози отпустили её только через три дня после того, как поняли: ты не собираешься договариваться с ними о встрече, на которой устроили бы тебе ловушку.
– Они изнасиловали меня и отпустили; и принялись самостоятельно искать тебя, пока все не погибли в перестрелке.
Аза зажмёт сигарету между ярко-красными, старческими губами в тоннах помады и чиркнет зажигалкой. Вы будете в баре «Утомлённое Солнце», что на перекрёстке. Саксофонист будет выигрывать джазовые мелодии начала старого доброго двадцать первого века. Над вашим столиком будет висеть облако дыма: у Азы – сигаретного, у тебя – вкуса апельсина.
– Когда они меня, всё-таки, выпустили на волю, как какую-нибудь собаку – я выживала, как могла. Мне не очень хочется вспоминать сейчас те времена. Как, впрочем, и всё своё прошлое – до и после короткой жизни с тобой. Ты всегда был каким-то особенным. Что-то было в тебе, что привлекало меня; что исцеляло.
Затем, ты начнёшь рассказывать ей о своей жизни, как ты будешь любить это делать и как нужно рассказывать эту историю, или читать книгу: развалившись на мягком диване, с вейпом в руках, с облаком над головой, со всей своей жизнью за спиной, бесконечностью в сердце и немного пьяной головой.
Когда рассказ окончится, Аза спросит:
– И что потом?
Ты пожмёшь плечами.
– Только воспоминания. Как видишь: я – уже старик. Но я рад, что теперь мы снова можем быть вместе, хоть теперь – и слишком поздно.
Она покачает головой.
– Нет, не можем.
Ты не сразу поймёшь смысл её слов; ты машинально спросишь:
– Почему?
– Вот, почему, – она продемонстрирует тебе пачку сигарет и лежавшую на столе пепельницу, – у меня – рак. И ты прав: у меня, действительно, ничего не осталось, кроме воспоминаний, – она скажет это с такой болью и горечью, что ты, наконец, поймёшь её и спрячешь вейп.
– Раз так, почему ты куришь?
– А смысл? Мне уже всё равно. Я не думаю, что это из-за сигарет; все эти надписи о вреде курения – я всегда считала только дополнительной рекламой. Дело не в курении; просто, мне никогда не нравилась жизнь. Хотя, ладно, вру: совсем недолго я любила её, когда ты был ещё рядом со мной и рисовал. Надеюсь, ты всё ещё рисуешь.
– Конечно.
– Это хорошо, – она потушит сигарету и достанет новую, прокашлявшись, едва держа её дрожащими руками, – я рада, что мы встретились. Но мне – пора идти.
– Куда?! Зачем?! Останься со мной ещё немного – нам ведь так мало осталось.
– Просить меня о нескольких минутах – значит просить меня о нескольких годах, в моём случае.
Она закатит глаза и долго, с наслаждением, затянется. Затем, выдохнет. Ты будешь терпеливо ждать.
– Не могу, – наконец, произнесёт она, – мне – слишком больно находиться рядом с тобой, зная, что в любой момент – могу потерять.
– Так и что?! Это лучше, чем, если не иметь ничего!
– Разве?!
Она потушит сигарету и сделает глоток кофе. Музыкант будет на пике своей виртуозности.
– Куда ты поедешь? – спросишь ты.
– Знаешь, я всегда мечтала увидеть Тибет. Может быть, ещё успею. У меня вылет сегодня утром – через пару часов. Я все деньги, что у меня были, потратила на это путешествие – только в один конец. Видишь, как мало времени у нас осталось.
– Я ждал четверть века, – выдержав паузу, скажешь ты, – ради этого последнего разговора с тобой. Я не хочу тебя снова терять. Я хочу поехать с тобой.
– Нет, – она заглянет тебе в глаза, – разве, этот разговор стоит того, что бы ждать его так долго?
– Стоит. Если бы нужно было бы ждать ещё дольше ради более короткой беседы – я бы ждал.
– А что нам ещё остаётся делать? У тебя есть идеи?
– Полетели вместе.
Она снова покачает головой.
– Ну почему?
– Я еду туда умирать. Я слишком люблю тебя, дорогуша – поэтому, нет. Это – только мой путь; у тебя – есть свой. И не нужно тратить на меня время; лучше, потратить его на искусство.
Она улыбнётся.
– Мы с тобой – такие смешные тупицы. Мы ходим пьяными наугад по лету своей жизни, не считая минуты, не замечая жизни, которая проходит мимо нас, пока не проходит по нам. И вот, уже осень; уже конец нашей зимы. И что нам с тобой осталось? Каких-то жалких пару минут?! И на что мы их с тобой потратим?