Ты посмотришь на Сержа. Нет, он не покажется тебе сумасшедшим, от которого можно ожидать чего угодно. Он будет внушать окружающим уважение своим острым умом и точностью высказываний и весёлым характером. Ваша дружба – могла бы не прерываться никогда – ведь он был одним из тех людей, рядом с которым всегда чувствуешь себя уверенно. Дело в том, Серж – это Серж. Извращенец. Но он – никогда никого не принуждал – он всю жизнь, до печальной своей смерти во время революции, будет презирать насилие. Но не бояться за этого молчаливого мальчика с белоснежными ступнями – ты не сможешь. Ты почти не будешь отрывать от него взгляда. И в глубине души, ты поймёшь Сержа.
Оба начнут о чём-то перешёптываться. В конце разговора, Серж улыбнётся и подойдёт к тебе:
– Этот парень – просто чудо; он и поэт – наверное, будет не хуже Бродского. Он – сын одной студентки. Весьма неоднозначная особа.
Серж покажется тебе чем-то обеспокоенным.
– Мне кажется, он немного болен. Этой болезнью страдает 70% нашего населения.
Ты вспомнишь, как в былые, славные времена – этот человек пытался превратить своё имя в легенду. Серж однажды покажет тебе шрам от укуса собаки, который получил в Австралии во время перехода по пустыни. Но в тот миг, он покажется тебе – просто извращенцем, которым должен заплатить по всей строгости закона. Однако, как противостоять своим желаниям?!
– Эта болезнь – паталогическая неспособность чувствовать, что всё делаешь верно.
Извращения – всегда находят нас. Они лежат между двумя нижними этажами человеческой души. Первый – это саморазрушение; второй – это самопознание. Но все извращения, разрушения и познания – сводятся к одному: человеку нужна любовь; правда, человек – не всегда нужен любви. Поэтому, так много извращений.
– Я знаю, о чём ты думаешь, дружище, – он посмотрит на тебя.
Ты подумаешь, что ему следовало бы добавить: «Пожалуйста, пойми меня».
– Пожалуйста, пойми меня, – скажет он, – в этом нет ничего отвратительного. У любви – не бывает возраста; главное в ней – близость душ.
Ну, разумеется. Любое извращение – лишь вопрос вкуса.
– Прости, мне нужно выйти, – и он уйдёт.
Ты положишь нога на ногу и станешь глядеть в окно от жизненной. Такова она жизнь – на борту субмарины.
Ты попросишь Анри подойти к тебе.
– Почему ты здесь.
Он сядет.
– Не твоё дело, бомжара.
– Ты знаешь, вообще, что этот человек – немного не в себе. Ты что – собираешь здесь ночевать?! Ты его совсем не боишься?! Ты, вообще, знаешь, к чему это может привести?! Где твоя мама.
Он будет смотреть на тебя, как на последнего идиота.
– Ты нормальный?!
Когда этот вечер вновь возникнет в твоей памяти уже через много лет у самого конца твоей осени, ты не вспомнишь, кто сказал эту фразу: Анри или ты. Но в тот момент – вы будете одинаково безумными. Так что, это и не будет иметь значения.
– Моя мать, наверное, сейчас в какой-нибудь канаве, – ты подумаешь, что этот мальчик немного преувеличивает, – да я – хоть неделю могу дома не появляться – ей будет наплевать. Она этого даже не заметит. Она выгнала из дома моего отца – и я не знаю, где он теперь. Она никогда не бывает дома по вечерам – он вечно нигде нет. Я ненавижу её. Я вообще терпеть не могу девчонок – они все такие.
А кто твои родители?
– Почему я должен быть любящим сыном с такой матерью?! Я не просил себя рожать.
Ты ничего не сможешь сказать в ответ.
– Да чего ты пялишься на меня?! Зачем я тебе нужен?! Чего ты уставился на меня, я тебя спрашиваю?!
Ты подумаешь, что на улице ночевать было бы лучше.
– Хорошо, что всё это – ненадолго. Скоро, она умрёт.
Эти слова, сказанные с ноткой удовольствия, окончательно выведут тебя из себя. Ты не сможешь находиться в этой комнате ни секунды. Ты встанешь и направишься к выходу, сопровождаемый пристальным взглядом Анри.
– Она сама выроет себе яму. Она прыгнет в неё голышом с криком… – услышишь ты затылком.
Ты приведёшь себя в порядок только в коридоре с фиолетово-бежевыми полосками. Ты облокотишься левым локтем на стену. Бедняга – подумаешь ты. Со сколькими ещё жизнь обойдётся так же?!
Добро пожаловать в наш великий, славный мир.
Серж беспокойно посмотрит на тебя:
– Что-то случилось, – а потом, он всё поймёт, – я знаю – он довольно сложный мальчик. Но постарайся и ты понять его. Кофе?