Будет непонятно только одно. Ты будешь смотреть на мир с крыши под музыку семидесятых годов прошлого века и думать: «Как это вообще возможно: я живу – и мафия до сих пор меня не укокошила?!». И всем нам – стоит задуматься над этим вопросом.
Хоть вы с Мюриэль – и будете часть так называемого ОНП или аристократии духа – вы поставите перед собой единственную цель: сражаться с тоской и дикостью этого мира. Только это, покажется многим – и будет удерживать вас так долго вместе, несмотря на бесчисленные измены и скандалы, которые так любят художники.
Наверное, – станешь думать ты, обнимая Мюриэль, – каждый, кто решит сражаться с извращениями – сам станет одним из тех, кто будут делать их сильнее. Единственное, чем можно победить пошлость – это не замечать её – этого она не вынесет. Извращениям нужно внимание – без неё они быстро увядают, как цветы в пустыне.
На очередное собрание ОНП придёт всего несколько человек. Монро окинет вас печальным взглядом.
– Мы несём потери, – с горестным вздохом протянет он.
У Монро – никогда ничего не получится. Он станет самым неудачливым человеком из всех, кого ты когда-либо будешь знать. В то же время – он будет очень богат. «Богатый человек – это всего лишь упрямый неудачник» – будет говорить он. После собрания, ты скажешь Мюриэль, что задержишься ещё ненадолго. Ты поцелуешь её в щёку и она уйдёт. Вы останетесь с Монро наедине. Он не минуту выйдет из комнаты и вернётся с двумя чашками изумительного кофе. Вы будете сидеть так несколько часов, вспоминая былые времена. От души посмеявшись над старой шуткой, понятной только близким друзьям, ты скажешь:
– Монро, – ты переведёшь дух после смеха, – я давно хотел тебе это сказать.
– Говори, дорогуша, – он искренне улыбнётся, – какие между нами могут быть секреты?
– Я не хочу больше быть знаменитым художником, – улыбка спадёт с твоего лица, – я не хочу больше быть членом ОНП. Я не хочу участвовать во всех тех фестивалях. Я не хочу больше ходить на все эти богемные встречи, где собираются всякие богатые посредственности, которые называют себя художниками. Настоящие художники – живут в бетонных домах и каждое утро ездят на работу в забитом вагоне метро или стоят под проливным дождём на остановке, дожидаясь маршрутки. Многих – такая жизнь ломает. Художников – она делает сильнее и помогает найти себя. Так я нашел себя. И я хочу снова продавать свои работы на улице и пить дешёвый кофе по скидке для артистов в кафе «Ротонда» или «Де Фльор».
Монро ничего не ответит. Он станет молча смотреть на тебя в течение трёх минут – редко, когда Ражаев будет молчать так долго. Затем, в его кармане раздастся мелодичный щелчок. Ражаев достанет свой ксиоми и просмотрит сообщение. Ещё минуту – он будет читать его. За два часа до этого – вы будете смеяться и веселиться. Но всё – так быстро изменится…
Монро бросит ксиоми твою сторону. Ты едва успеешь увернуться. Телефон пролетит над тобой, ударится об стену – от него останется только куча мусора. Монро подскачет с места. Он подбежит к книжным полкам – и начнёт грубо разбрасывать их в разные стороны. Драгоценные и редкие книги он будет рвать всеми десятью пальцами и двадцатью восьмью зубами. Редкие вазы будут разбиты. Монро толкнёт шкаф, битком набитый книгами. Он упадёт – от него останется только гора сломанных досок и униженных книг.
Ты ничего не сделаешь, чтобы его остановить. Наверное, ты будешь последним человеком в мире, который постарается его понять – и сделает это. И встанешь, подойдёшь к Монро – положишь руку ему на плечо и скажешь:
– Пока.
И уйдёшь. Монро останется один.
После этого – ты вернёшься в свой новый дом. Тебя встретит Мюриэль.
– Курьер только что привёз ужин. Тебе разогреть?
Ты не скажешь ни слова. Ты набросишься на неё и станешь шаг за шагом стаскивать с неё и с себя одежду – шаг за шагом.
– Ладно, – только и скажет она, – разогреем еду позже.
В следующую секунду – поцелуй заткнёт вам обоим рот.
Тишину фабрики искусства будут разрывать – только страстные вздохи. Вы не будете торопиться – в каждом вашем движении будет желание растянуть это мгновение подольше. Вы погрузитесь в пороки с головой – и они перестанут для вас существовать. Вы просто полюбите друг друга – и пусть другие будут называть это извращением. Да что они на самом деле понимают?! Разве объяснить им, что между возвышенным и грязным – столько же, сколько между любовью и ненавистью. Один шаг – так сделай же его – и извращение станет слаже. Всегда приятны две вещи: сливаться с волной – и идти против неё.