Вся разница лишь в том, что на этот раз пример нарушения закона подают уже не темные представители кагала, а правительством воспитанные, просвещенные деятели – те самые, которые по смыслу закона «должны направлять евреев к повиновению государственным законам».
Уяснив совершенную несостоятельность раввинов как духовных представителей, само собой возникает вопрос: что же такое раввинские училища? Образуя полное противоречие с духовной целью, для которой они были учреждены, эти заведения с самого начала приняли характер национально-еврейских гимназий.
Почти все получившие в них воспитание отправлялись и отправляются в университеты или сейчас, по окончании, или после нескольких лет мнимо раввинской, или учительской, службы в народных еврейских училищах; исключение тут бывает самое ничтожное[123].
По патриотическому же духу своему эти национально-еврейские учебные заведения ничем не отличаются от своих заграничных прототипов, о которых мы выше говорили. В этих заведениях, кроме изучения предметов, дающих представление о еврейской национальности, – еврейский язык, маймонид, талмуд, кузры и пр., воспитанники усваивают на всю жизнь высокий национально-еврейский патриотизм, который их не оставляет всю жизнь.
С этим духом знакомит нас литературная деятельность этого же нового слоя, выразившаяся в еврейских журналах «Рассвет», «Сион», «День», «Гамелиц», «Гакармел» и пр. Темы и идеи этой литературы и русских речей, которыми казенные раввины ознаменовывают присутствие местных властей, являющихся в синагогу по случаю какого-либо торжества, вполне гармонируют с тем, что разрабатывают в своих сочинениях новые заграничные борцы иудейского знамени, с которыми наши образованные евреи уже связаны солидарностью тенденций и стремлений[124].
В этих журналах тоже слышатся скорбные повествования о давно забытых народом кострах, о средневековых гонениях и пр., разрабатывается Талмуд и доказываются великие его достоинства, выставляются высокие преимущества евреев перед прочими нациями, у которых не было ни Спинозы, ни Сальвадора, ни Меербера и пр.
Короче, новые деятели своим национальным патриотическим духом направляют евреев не к единению их с туземным населением, а к вящему разъединению: учреждаемые ими новые братства (как, например, «Общество для распространения просвещения между евреями») более всех талмудических легенд и синагогальных молитв способствуют укреплению внутренней замкнутости и сепаратизма евреев.
Если же мы здесь вспомним, что из всех мер, ведущих к сближению евреев с христианским миром, самая действительная есть общее воспитание детей, при котором иудейство не бывает в силах противостоять ассимилирующему действию Христианской цивилизации, о чем мы выше говорили, то вполне очевидно, какую надежную ограду нашло для себя иудейское знамя в массе еврейско-талмудических учебных заведений, которое содержит русское правительство, и как противоречат эти последние интересам правительства и отечества и целям общечеловеческой цивилизации.
Еврейский историк Иост, рассказывая о еврее, которому Карл Великий поручал важные государственные дела, говорит: «Из подобных благоприятных случаев евреи неминуемо извлекали пользу для своей религии»[125].
Мы же после всего сказанного, со своей стороны, можем добавить к изречению еврейского историка, что евреи умели всегда извлечь пользу для своей религии и для своего национального знамени не только из одних благоприятных, но даже из самых неблагоприятных обстоятельств.
Примечание 13
Первое желание, с которым еврейские родители встречают свое любимое детище при его рождении, – это желание видеть его талмид хахам, т. е. увенчанным мудростью, разумеется талмудической.
Согласно этому искреннему желанию, каждый еврей, даже самый бедный, дождавшись с нетерпением пятилетнего возраста своего сына, несет его, а с ним вместе и свою трудовую копейку к меламеду (учителю) в хедер (училище) и готов переносить разные лишения – жертвовать самым для себя необходимым, лишь бы не отрывать сына от этого благодатного источника.
При таком всеобщем сочувствии школьному делу неудивительно, что хедеров в каждом обществе много и что на содержание их затрачиваются значительные капиталы.
Теперь сам собою рождается вопрос: какая же сила воспламеняет в сердце еврея такое желание видеть своего сына непременно ученым?
123
Ныне число воспитанников в Виленском раввинском училище доходит до 500. Соответствуй это заведение своей цели, тогда сообразно приведенной цифре число учеников в высших специальных раввинских классах равнялось бы 20-25, а не 3-5, как это на деле бывает. Если же примем во внимание еще и тот факт, что от ничтожного числа оканчивающих раввинами ббльшая часть тоже отправляется в университеты, то само собой разумеется, что нынешнюю вывеску «Раввинское училище» нельзя не назвать ложной.