Еще пример. Относительно похорон закон еврейской религии повелевает совершать их никому другому, как родственникам умершего, а русский государственный Закон говорит, что «…обряд погребения должен быть совершаем у евреев исключительно раввинами», и опять не указывает, в чем должна заключаться роль раввина, т. е. должен ли раввин рвать свое платье по случаю смерти каждого еврея, обязан ли он при смерти каждого еврея, вместо ближайших родственников, сидеть на полу семь дней, читать ли умершему кадеш или он должен совершать отпевание, которого у евреев совсем нет? Все это опять остается открытым, неразрешенным недоумением и вопросом. Повсюду закон еврейской религии говорит еврею одно, а государственный Закон — другое.
Относительно религии у всех почти народов встречается одна и та же психическая черта, что при посягательстве на ее законы или обычаи со стороны внешнего врага, а в особенности со стороны иноверческой власти, горячими защитниками и исполнителями их законов или обычаев являются тогда не только люди религиозного направления, но даже такие, которые без подобных толчков извне относятся к этим законам совершенно индифферентно или даже совсем забывают о своей религии. Еврейская религия испытывала свою судьбу в этом отношении в течении более 20-ти веков и, при посягательстве на ее законы со стороны иноверческой власти, евреи, как известно, не поддались ни мечу, ни огню.
В силу этого психического закона и исторической истины не удивительно, что при вопросе: «Как тут быть?», невольно возникающем в душе еврея при каждом его семейном празднике, религиозном торжестве и т. п., когда ему невольно приходится прислушиваться к противоречивым голосам закона еврейской религии и государственного Закона, он бесповоротно решается починиться только первому закону как «гласу истины», исходящему свыше, а другой должен быть им отвергнут — как глас врага. Ясно, насколько подобная коллизия между религиозным еврейским и гражданским государственным законами может усилить неприязнь еврея к государственным законам и закрепить его обособленность от всего русского, как посягающего на религию его отцов и вечное достояние Израиля.
Что же касается выбранных по требованию правительства раввинов[355], которых, между прочим, евреи иначе и не зовут, как «казенными», то они глубоко сознавая незаконность своих мнимо духовных прав, остаются вместе с прочими евреями вполне верными не только законам еврейской религии, относящимся к обрядам, но и старому порядку относительно еврейских метрик. Конечно, к концу каждого года «казенные раввины» доставляют куда следует книги и отчеты, в которых они являются действительными духовными деятелями, вполне соответствующими требованиям приведенных законов, но этим книгам теперь уже дают столько веры, сколько цифрам и данным ими же для проформы составляемых метрических книг. Ветхозаветный рассказ, действующий на религиозное убеждение евреев в том смысле, что исчисление евреев должно накликать на народ страшный гнев Божий (2 Кн. Царств, гл. XXIV) и материальные выгоды, которые кагал, обязанный иноверческому правительству подать по числу душ еврейского населения, извлекает для себя и для евреев вообще от утайки большей части еврейского населения, составляют два рычага, которые со дня подчинения евреев иноверческой власти руководили представителями еврейской общины при составлении официальных списков еврейских обществ. Означенные два рычага не потеряли своей обязательной силы и для «казенных раввинов». Поэтому не удивительно, что метрики, составляемые «казенными раввинами», оказались, как это мы выше подтвердили, никуда не годными. Мимоходом следует заметить, что преданность «казенных раввинов» старому порядку для них убыточна. За исполнение обязанностей они никогда не получали бы от кагала того, что они получат за неисполнение оных.
В результате оказывается, что законы о духовных делах евреев, оставаясь сами мертвою буквою, ставят к тому же евреев в ложное и враждебное отношение к правительству, а «казенные раввины», получая вознаграждение за неисполнение того, что по русскому Закону им исполнять следует, дают живой пример неуважения к Закону и властям, и этим путем, разумеется, гораздо больше талмудических законов и фантастических сочинений деморализуют и извращают гражданские чувства евреев, невольно внушая им убеждения, что для них Царский закон — не закон.
Но это одна сторона медали. Есть и другая. Не находя для себя деятельности в области религиозной жизни евреев, «казенные раввины», т. е. более способные и более энергичные из них, хватаются за политическую сторону жизни евреев. Речью с синагогальной кафедры, на которой они, мимоходом говоря, появляются исключительно, когда в синагогу по какому-либо случаю являются представители местной иноверческой власти, отдельными сочинениями, статьями в периодических изданиях и т. п., они постоянно гремят о славе Израиля и о высоких нравственных преимуществах детей его над всеми племенами земли, причем они всякий раз на сцену выводят подобранных ими знаменитостей из роду Израиля[356]. В этих речах, статьях, брошюрах, сочинениях и т. п. эти мнимые пастыри непрерывно вопят о религиозном фанатизме, жестокостях и несправедливостях Христианского мира относительно евреев, возобновляя при этом в памяти евреев забытые ими костры, изгнания и тому подобные эпизоды из столкновений между евреями и христианами в средние века, эпизоды, способные воспламенить в их сердцах национальную и религиозную ненависть ко всему христианскому миру, без различия национальности. Тут же всегда идет широкая речь об ограничении гражданских и политических прав евреев, как о признаке грубого невежества и отсталости, как о плоде незаслуженной евреями ненависти и т. п. Вместе с тем они с особенной энергией распространяют в массы убеждения в благотворной деятельности существующего между евреями «Всемирного еврейского союза» для еврейского национального знамени, толкуют о высоком месте, занимаемом Союзом в политическом мире, о могущественном влиянии его высокопоставленных членов в современном политическом и финансовом мире вообще и т. п. Эти правительством поставленные пастыри входят и в прямые сношения с означенным еврейским политическим центром, настаивая на его вмешательстве во внутренние дела государства не только при решении какого-либо вопроса относительно всех евреев в Империи, но даже при решении участи частных лиц, попавших по тому или другому поводу в ответственность перед государственным Законом и т. п. Этою стороною своей деятельности «казенные раввины» расширяют и без того широкую пропасть, отделяющую евреев от остального христианского мира, глубоко деморализуют гражданские их чувства, окончательно подрывают в них доверие к правительству, влияют на укрепление вредной во всех отношениях для государства замкнутости евреев и солидарности их с заграничными евреями и, наконец, обращают взоры до 5 миллионов граждан Российской Империи к современному политическому центру еврейского народа, «Всемирному еврейскому союзу». Институт «казенных раввинов» должен быть уничтожен прежде всего.
355
Относительно избрания раввинов Св. Зак. Том XI, ч. 1, ст. 1083 говорит: «В должность раввина назначаются евреи только ученые, по общественным выборам их единоверцев. Выборы производятся на каждые три года из окончивших курс в раввинских училищах 2-го разряда, а также в общих учебных заведениях высших, средних и в уездных училищах. При недостатке таких кандидатов приглашаются с разрешения и при посредстве Министерства внутренних дел ученые евреи из Германии».
Раввины состоят на жалованьи у общества: «При вступлении в должность раввина заключается между ним и избравшим его обществом или кагалом договор с означением выгод, предоставленных раввину от общества: жалованья, платы за совершение обрядов» и т. п. (ст. 1084).
356
Между всеми литературными трудами «казенных раввинов» нет ни одного религиозного поучения, нет ни одной книжки, ни одной статьи теологического содержания.