Прилипала кивнул сам себе:
— А если бы ты, хм?
— Значит так суждено. Возможно, он привел бы с собой компаньона. Я это предвидел. Возможно, он бы привел двоих или даже троих; в таком случае я бы непременно умер.
— Ну... э-э... et cetera[160], патера?
— Да, именно так, Ваше Высокопреосвященство. Это было бы то, чего я хотел. Я хотел, чтобы кто-то другой убил меня, и я бы сам не чувствовал себя виноватым. Вы знаете результат моей глупости — смерть целой дюжины людей и сотен инхуми.
— Зло, а? Подлые, хм, извращенные создания, которые заслужили... э... смерть, сын мой.
— Да, Ваше Высокопреосвященство. — Он выпрямился и расправил плечи. — Однако я был в дружеских отношениях с тремя из них. Нет, четырьмя, потому что я был недолго в таких отношениях с самим Джугану. С двумя инхуму, Ваше Высокопреосвященство, и двумя инхумами. Я заключил сделку со злом, о чем горько сожалею, хотя те, кого я знал, были не хуже нас. Я хочу исповедаться в этом. Начнем?
— Нет. Хм, нет. — Прилипала покачал головой. — Прежде всего, патера, ты должен сказать мне, почему ты хочешь... э-э... вознестись.
— Разве это не очевидно? — Его голос был так зол, что Орев бросился бежать на более высокую ветку. — Я потерпел поражение! Я отдал свою жизнь, но все равно потерпел поражение.
Прилипала откинулся назад, его пальцы образовали высокую пирамиду, вершина которой касалась подбородка:
— Сын мой, минуту назад ты... э-э... обратил мое внимание на то, что... э-э... наши нападавшие не уступают нам... э-э... морально. Я пропустил это мимо ушей. Проигнорировал, а?
— Ваше Высокопреосвященство...
Костлявая рука жестом велела ему замолчать:
— Выслушай меня. Вывод, хм? Мы ничем не лучше, э-э, чем они. Не... э-э... буду спорить. Возможно. Возможно.
— Плох вещь! — заявил Орев с непоколебимой убежденностью.
— Хуже, чем птицы, — согласился его хозяин и печально добавил: — но и мы тоже. Я подумал, что, может быть... Впрочем, неважно.
— Возможно, — повторил Прилипала. — Я... э-э... признаю это. Я, э-э, сам...
— Поверьте мне, Ваше Высокопреосвященство, я не имею в виду ничего личного.
— Хм, не имеешь. И все же я сам, а? Сознающий, всегда сознающий многие недостатки. А теперь, гм, Кречет, а? Плохой человек? Ты бы, гм, признал это, сын мой?
Он пожал плечами:
— Теперь, когда он мертв, многие говорят, что так оно и было.
— Был ли Кречет таким же... э-э... неправедным, как этот инхуму? Как этот, гм, Джугану, а?
— Да, мне кажется.
— И мне. Э. Старый Квезаль. Помнишь его, патера?
— Конечно.
— Знал, Лемура, а? Много, гм, дискуссий. Я, э-э, тоже. С Кречетом. Я... э-э... понял его. Хвастовство, а? Да, хвастовство. Не так уж часто, а? Но это правда. Говорил с… э-э-э... ним. Обедал. Исповедовал его, а? Плохой человек. Согласен... э-э... по этому поводу. Но послушай. Послушай меня, патера.
— Да, Ваше Высокопреосвященство.
— Кречет, гм, послал тебя, а? Один из... э-э... пятерых из нас. Наихудший. Возможно. Возможно, самый худший из этой... э-э... группы. Даже он не стал бы, а? Винить кого-то, кто... э... погиб. Ты мне сказал об этом. Кто... э-э... погиб при попытке. Ты понимаешь, что я имею в виду, патера? — Прилипала яростно замотал головой. — Не такой уж плохой человек, а? Не такой уж плохой человек ты, патера?
Наступило молчание.
— Ты все еще... хм?
— Хочу покончить с собой? — Он вздохнул. — Да, я полагаю, что я так и сделаю, на самом деле. У Крапивы будут Копыто, Шкура и Вадсиг. С ней все будет в порядке.
— Нет смерть!
Прилипала улыбнулся:
— Кто такая Крапива, патера?
— Моя жена. Вы же ее знаете, конечно.
— Э-э... темный день для меня, а? Хвастался. А теперь я собираюсь... вмешаться. Ты разве нет? И она? Муж. Долгое отсутствие, а? Один, гм, ожидает... гм... теплых отношений.
— Нет, Ваше Высокопреосвященство. Она этого не хотела, да и я тоже; но если бы мы так поступили, то, конечно, в этом не было бы ничего плохого.
— Я, хм, прекращаю суд, а? Исповедь, тоже.
— Вы не можете быть таким жестоким, Ваше Высокопреосвященство.
— Не могу, а? Я, гм, считаю иначе. Ты все еще, хм? Отвергаешь дар, а? Дар жизни, патера. Посмотри на меня, а? Посмотри на меня и скажи, что ты больше не желаешь, э-э, освобождения. Ты можешь это сделать?
Его глаза были устремлены в землю:
— Нет, Ваше Высокопреосвященство. Если бы я взял с собой Хряка... если бы я мог как-нибудь это сделать…
— Воздержись. Для детей, а? Для килек, эти твои «если».
Ответа не последовало.
— Эта, гм, церемония. Бракосочетание, а? Ты ее помнишь?
— Да, Ваше Высокопреосвященство.
— Хорошо? Э... отчетливо?