Селена осторожно кивнула.
– Учёный, стало быть, – повторила тётушка Луссия.
О сыне она говорила с особой гордостью, даже мутноватые старушечьи глаза при упоминании о нём сверкали влажным молодым блеском.
Не дождавшись угощения, Лайда взяла со стола глиняную миску, брезгливо оглядела её, подцепила черпаком кусок рыбы из чугунка и, ойкнув, уронила его на пол. Шуга тотчас выскочил из-под лавки и принялся жадно есть, облизывая пол и довольно урча.
– Простите мою сестру, она такая неловкая, – Селена отняла у Лайды миску и положила туда другой кусочек.
– Не беда, – рассмеялась тётушка Луссия, – Шуге тоже надо подкрепиться. Правда, мой милый?
Слегка поведя ушами при звуке собственного имени, пёсик продолжил есть.
– Прежде-то я много рыбы ловила. Было что и самим приготовить, и на рынке продать. Только недавно беда у меня стряслась. Лодку-то мою старую украли. Я её особо и не привязывала, думала, кому она нужна-то, гнилая посудина?! Ан нет, уволокли воры поганые. Я сперва думала, течением унесло. Прошла по берегу – нигде не видать. Тут неподалёку излучина, кабы унесло, так там бы и прибило. Нигде нет.
Селена подмигнула принцессе:
– Мы, тётушка Луссия, по берегу шли, а там у мостков, где зелёный фонарь, лодка привязана. Не ваша ли?
– Что за диво? – всплеснула руками старушка. – Точнёхонько моя. Другого такого фонаря на всей реке нет. Это сынок мой, Амос, повесил. Говорит красиво. Только я думаю… – осекшись, она покосилась на девочек. – Амос он у меня учёный. Шутка ли простому парню из рыбацкой семьи ученым сделаться?! Я о таком не мечтала, не чаяла, а он – на тебе. Выучился. Сам. У меня и на книги-то денег не было. Спасибо магистру Гастону! Добрейший человек! Сколько буду жить, весь век за него молиться стану! Да вам это, по всему видать, не интересно.
При упоминании знакомого имени Селена мигом навострила уши:
– Почему же не интересно? Расскажите, прошу вас.
Щербатый рот старухи расплылся в довольной гримасе:
– Магистр Гастон – большой человек. Учёный. Амосик мой ещё парнишкой, бывало, книгами зачитывался. И выучился сам. Вот было диво дивное! Я-то грамоте не обучена. Куда мне грамота?! С двенадцати лет рыбачу, а до того всё больше за братьями меньшими ходила. Какая уж тут учёба?! А вот сынок – тот другой вышел. Помню, стало быть, отсыпала ему медяков да послала на рынок. Было ему от силы девять годочков. К вечеру возвращается мой Амосик – ни лука, ни репы. Я ему: «Куда деньги дел, негодник?» А он робко так из-за спины книжку кажет. Ух, и ругалась же я на него! Кричу: «Ах, ты ж паршивец эдакий! Всё, что на еду было дадено, на книжку истратил!» А он стоит, молчит, улыбается. «Чего, – говорю, – щеришься, бесстыжий?» А он мне: «Эта книжка, мама, в сто раз дороже репы. Я на неё почти год собирал». Как же я плакала в тот вечер! А он всё читал, читал. После, когда уж вырос, в университет подался. А там оно как? Бедняку, навроде нас, вход заказан. Ясное дело: нет денег – нет книг. Перьев нет, бумаги. Так бы он и воротился, несолоно хлебавши, кабы не магистр Гастон. Заприметил он моего Амосика, пожалел и взял к себе учеником без платы. Семь годков с той поры минуло. Теперь мой мальчик сам учёный. Таким гоголем ходит, вот ей-ей не распознаешь в нём рыбацкого сынка.
Селена выглянула в окно. Что-то светлое маячило за кустами в темноте. Решив, что его никто не видит, мидав должно быть остановил иллюзию.
– Мне нужно позвать друга, – сказала девочка.
– Позови, – согласилась тётушка Луссия. – Какой-то он у вас…
Она пошевелила костлявыми пальцами у виска. Селена крикнула:
– Зебу, иди сюда, не бойся! Ответа не было. Мидав затаился в кустах, только маленький хвостик легонько подрагивал среди чёрной листвы.
– Зебу! – повторила Селена.
Её друг и не думал выходить.
– Пускай сидит, – скривилась принцесса, – ему же хуже. Впервые вижу такого трусливого ми…
Селена не дала ей договорить:
– Тётушка Луссия, когда придёт ваш сын?
– Обещался после заката. Так вот оно, стало быть, уже… Вы бы перекусили, сударышня. Я вот всё говорю, говорю, а про вас-то и не спросила. Как вы тут очутились?
Лайда уставилась в миску, и Селене пришлось выкручиваться в одиночку:
– Мы приехали в Туф с родителями, но встретили друга, пошли гулять и потерялись. Наши родители ещё утром покинули постоялый двор, там их искать бесполезно. Думаю, ваш сын сможет нам помочь, если будет…
Она хотела сказать: «… будет так добр», но не успела. На улице кто-то отрывисто закричал. Селена выглянула в окно – ничего не видно. На крыльце завозились, крик повторился, на этот раз гораздо громче. В следующее мгновение дверь распахнулась, будто от удара, и долговязый парень растянулся на полу. Маленький пухлый мальчик выскочил у него из-за спины, схватил зубами за ворот куртки и, резко рванув, отпустил. Голова парня безвольно шмякнулась об пол.