– Меня ждёт его Величество. Хорошо ли заставлять его ждать?
Юноша растерялся:
– Я не получал приказа…
– Ты получаешь его сейчас.
– Но, если я пропущу ваше Мудрейшество, меня накажут.
– Не говори ерунды! Его Величество самолично велел мне явиться.
По-прежнему терзаемый сомнениями страж всё же не решился перечить, и, воспользовавшись его замешательством, Кассис уверенно двинулся в сторону королевских покоев. Теперь настал его черёд смущаться – в приёмной не было никого, кто мог бы доложить о его приходе королю. Кассис робко приблизился к двери, и уже намеревался постучать, как вдруг услышал доносившиеся из кабинета голоса.
– Я выполнила условия договора, вы – нет! – взвизгнула женщина.
У неё был высокий переливчатый голос, в минуты волнения переходящий в визг. Ей ответил гнусавый голос короля:
– Я сделал всё, что мог, ва…
– Не надо имён!
– Прошу меня простить, сударыня. Я лишь хотел сказать, что в произошедшем нет моей вины.
– Нет вашей вины, Шамшан?! Я дала вам всё: власть, богатство, влияние, а взамен хотела получить лишь ничтожную услугу. И что же? Где то, что мне нужно?
– Девчонка сбежала, сударыня.
Кассис прильнул к замочной скважине. Король сидел за столом, лицом к двери. Его взгляд как обычно не выражал ни смятения, ни беспокойства. Разглядеть загадочную даму мешал низко надвинутый капюшон невзрачного серого плаща, почти такого же какие были на людях, которых Кассис видел на лестнице. На рыночной площади эта женщина запросто слилась бы с толпой, но то, как вольно обращалась она с королём, выдавало в ней даму куда более знатную, чем можно было подумать.
– Она мне нужна, – прошипела женщина. – Найдите её, не то…
– Вы мне угрожаете?
– Я напоминаю вам, что благородный человек всегда держит слово.
– Я найду девчонку, ва…
– Посмеете назвать моё имя – и я вас уничтожу!
Шамшан рассмеялся сухим недобрым смехом:
– Я лишь хотел сказать: вам не о чем беспокоиться, сударыня.
Женщина встала, придерживая руками капюшон. В страхе отпрянув от двери, Кассис бросился к лестнице с невероятной для его размеров скоростью. За спиной скрипнула дверь – это выходила из покоев короля загадочная незнакомка. Мудрейший трясся от страха. Если король узнает, что он подслушал секретный разговор, его повесят вместе с мальчишкой-конюшим. А, возможно, и раньше.
Кассис, пыхтя, выскочил на лестницу и при этом едва не сбил с ног доверчивого гвардейца. Юноша проводил его испуганным взглядом, но Мудрейшему было не до него. Сейчас ему хотелось оказаться как можно дальше от королевского дворца, и данное доктору обещание служило для этого прекрасным поводом.
Лиа «прекрасная» и её госпожа
В квартале Сов не очень-то жаловали пришлых. И днём, и особенно ночью здесь кипела жизнь, не похожая ни на безумный карнавал квартала Соек, ни на унылое прозябание Серого квартала, ни на муравейник квартала Торгового. Каждый переулок, каждое здание, да что там – каждый камень был наделён здесь особым смыслом, постичь который могли только посвящённые.
Облицованные туфом, лишённые каких-либо архитектурных излишеств дома, тесно прижимались друг к другу, невысокие арки впускали во дворы лишь пеших путников, узкие зарешёченные окна служили для обзора, не для освещения. Жители квартала Сов – учёные и те, кто обеспечивал их насущные потребности, проще говоря, слуги, научились с лёгкостью обходиться без дневного света. В их лабораториях свет был всегда, благодаря изобретённым магистром Тафелем лампам, способным аккумулировать дневной свет, чтобы отдавать его ночью.
Узнав об изобретении, покойный король Тир Двенадцатый пытался заполучить его хотя бы для личных нужд, однако столкнулся решительный отказом. Трудно поверить, но король не решился настаивать. Как и все жители Тарии он опасался той загадочной силы, которой обладали учёные. Им приписывали увлечение магией, хотя никаких прямых тому доказательств ни у кого не было, и предпочитали не связываться, чтобы не навлечь беды на свои головы.
Кассис Мудрейший имел право передвигаться по городу на лошади, но никогда этого не делал. Во-первых, ни один конь, если не считать прекрасных тяжеловозов, которых разводили кочевники Забелогорья, был не в силах везти его, не прогибаясь под тяжестью седока. Во-вторых, карета, которой он мог воспользоваться, была бы слишком заметна, а Кассис предпочитал перемещаться инкогнито. Было и в-третьих: Мудрейшему нравилось смешиваться с толпой – подслушивать, подсматривать, вынюхивать. Только так, по его убеждению, можно было первым узнавать обо всём, что делается в Туфе. Кассис не сомневался: история творится не в кабинетах военачальников и не в тронных залах, а на улицах и площадях городов.