– Кто?
Зебу вздрогнул:
– Ярга… или… или… выползень.
– Не говори ерунды! – рассердилась девочка и даже топнула ногой от возмущения. – Ярг не существует. И выползней – тоже. Это всё басни для малышей! Такой большой, а сказки веришь! Вот уж не думала!
Она покосилась на неведомый предмет, но тот по-прежнему лежал без движения.
– Ну и ладно! – Селена решила пристыдить друга. – Не пойдёшь – не надо! Сама посмотрю.
Сказав это, девочка решительно двинулась к тростниковым зарослям.
– Ты там поосторожнее, – запричитал Зебу. – А я… Если что… Я здесь… Пополам разорву!..
Приблизившись, Селена разглядела то, что послужило причиной их с Зебу спора. Это был никакой не выползень, а самый обыкновенный человек. Небольшой – похоже, ребёнок или подросток. Он лежал ничком на песке, раскинув руки и неестественно вывернув левую ногу. Сначала Селена подумала, что мальчик мёртв (да и кто бы решил иначе?) и, конечно, испугалась, но назад отчего-то не повернула.
Она попыталась было перевернуть мальчика на спину, однако тот оказался на удивление тяжёлым. Тогда Селена прижала два пальца к шее мальчишки, как учил её Никлас. Там, под нижней челюстью, должна быть у живого человека пульсирующая жилка.
Закостеневшие от страха пальцы почти не слушались, и девочке потребовалось немало времени, чтобы отыскать правильную точку, но тут она, наконец, нащупала пульс. Мальчик был жив!
– Зебу! – позвала Селена. – Иди скорее сюда!
– Там выползень? – послышался приглушённый голос мидава.
Зебу отбежал на добрых двадцать шагов, и теперь взирал с безопасного расстояния.
– Сам ты выползень! – огрызнулась девочка. – Иди сюда, никто тебя не съест!
Зебу приблизился, опасливо косясь на мальчика:
– Он мёртвый?
– Живой. Помоги мне!
Вместе они кое-как перевернули парнишку на спину. Мальчик не издал ни звука. Он был без сознания. Его одежда промокла, спутанные волосы прилипли ко лбу, а кожа была такой горячей, что не оставалось ни малейшего сомнения – у подростка сильный жар.
Был бы тут Никлас! Никто лучше него не разбирается во всяких целебных отварах, настоях, порошках, примочках и натирках. Раньше, ещё до рождения Селены, Никлас даже служил придворным лекарем – лечил короля, королеву и самых знатных жителей Тарии.
– Зебу, мы должны отнести его домой, – прошептала Селена.
– Мы же не знаем, где он живёт!
– Не к нему – к нам домой. Никлас его вылечит.
Зебу явно не разделял её уверенности:
– Слушай, может нам сбегать за взрослыми, а? Пусть сами решают, что с ним делать.
Селена смахнула со лба мешавшую прядь:
– Он может умереть. У него жар. Нельзя бросать его здесь, на мокром песке! Прошу тебя, Зебу! Ты ведь можешь отнести его к нам?
Зебу не стал спорить – лёг на песок, подставляя спину.
Затащить мальчишку наверх оказалось непросто. Весил он, должно быть, больше Селены и к тому же лежал пластом, полностью расслабившись. Сначала девочка пыталась толкать его, после принялась тянуть за руки. Наконец, ей удалось затащить бесчувственного подростка Зебу на спину. Мидав крякнул, тяжело поднявшись:
– Он весит как слон!
– Ты преувеличиваешь!
– Навряд ли.
Процессия двинулась к дому по залитым красным светом улицам. К счастью, никто не попался им навстречу, только соловьи выводили в кустах разноголосые трели.
Открывший дверь Никлас на мгновение застыл в проёме, переводя взгляд с Селены на Зебу и его поклажу.
Была у Селениного отца одна потрясающая черта – он никогда ничему не удивлялся, принимая как должное все необычности и невероятности мира. Казалось, появись не пороге его дома красный дракон или, скажем, выползень, которого так боялся Зебу, Никлас и то умудрился бы сохранять хладнокровие.
Несколько мгновений потребовалось ему, чтобы оценить ситуацию, и у Селены появилась возможность рассмотреть свою находку при свете. Мальчик был довольно высок для подростка. Его волнистые тёмно-каштановые волосы слиплись от грязи, спутались и пропитались кровью на левом виске возле уха. В темноте Селена этого не заметила. Лица мальчишки, она не видела и теперь, а жаль…
– Несём его в кабинет! – скомандовал Никлас, распахивая дверь.
– Где вы шляетесь по ночам?! – раздался высокий голос Доры, и тотчас в прихожей возникла она сама.
Дора служила у Никласа с тех самых пор, когда он, овдовев, стал один воспитывать маленькую дочку. Селена привыкла считать эту крупную, шумную женщину кем-то вроде тётушки, а вовсе не прислугой. Дора учила девочку готовить, давала ей уроки рукоделия, а её пятнадцатилетняя дочь, немая с рождения Риша, давно стала Селене близкой подругой.