Неожиданно парнишка всхлипнул. То есть даже не всхлипнул, а как-то странно булькнул горлом и вновь затих. Селене показалось, что он вот-вот заплачет, но ничего не произошло. Мгновение спустя мальчик смотрел по-прежнему бесстрастно.
– Я прав? – осведомился Селенин отец.
– Да, господин доктор, – проговорил мальчик еле слышно.
Никлас шутливо насупился:
– В моём доме нет господ. Зови меня по имени. Меня почти все так зовут, даже родная дочь. Кстати, это она нашла тебя у реки.
– Прошу прощения, – пробормотал мальчик, искоса взглянув на Селену. – Я не представился…
– Не спеши, – Никлас поднял руки, призывая подумать. – Мы не знакомы, и ты можешь назвать то имя, которое тебе нравится.
Мальчик кивнул, показав, что понимает, и Никлас поклонился с шутливой церемонностью:
– Я – Никлас Кариг. Это моя дочь Селена. Как называть вас, юноша?
Парнишка на мгновение задумался, но тотчас ответил:
– Зовите меня Гáраш.
– Чудесное имя, – одобрил Никлас.
Творилось что-то невообразимое. Селена могла биться об заклад, что её отец лжёт, но такого попросту не могло быть. Никлас никогда не лгал и учил дочь говорить правду, несмотря ни на что. Теперь же он на ходу выдумал какую-то нелепую историю про рыбака, и это было по-настоящему странно.
– Тебе нужен покой, Гараш, – неожиданно заявил Никлас. – Я зайду вечером, а сейчас нам пора.
Он взял Селену за локоть и мягко подтолкнул к выходу. Девочка чуть не расплакалась от обиды.
– Никлас, можно мне остаться ненадолго? – заныла она. – Мы только чуть-чуть поболтаем…
Никлас покачал головой:
– Ни в коем случае! Гарашу нужно отдыхать. Сейчас я пришлю Дору с лекарством.
Бросив на Гараша последний взгляд, Селена покорно вышла вслед за отцом.
В тот день ей больше не посчастливилось увидеть мальчика, но с восходом луны вернулся Зебу, и жизнь стала налаживаться. Конечно, Селена сразу выболтала ему всё, что слышала.
– Думаешь, Никлас его знает? – усомнился Зебу. – Тогда почему не сказал нам?
– Он что-то скрывает, – убеждённо сказала Селена. – Наверное, нам этого знать не положено.
– Вот дела! – мидав продемонстрировал крайнее возмущение, улегшись на лапы. – А что если мы хотим знать?!
– Тогда нам придётся дознаваться самим, потому что Никлас точно ничего не расскажет.
– И дознаемся!
Зебу считался решительным и смелым. Если, конечно, поблизости не наблюдалось крыс, молний, пожаров, наводнений, больших (да и маленьких) пауков, жуков яркой расцветки, разбойников, тёмных комнат, а ещё ярг и выползней.
Об этих чудесных существах дети давным-давно узнали из рассказов Доры. Яргами называли злых духов, обитающих в горах, лесах, болотах и везде, где пожелаешь. Обычно ярга не показывается ни людям, ни мидавам, но если вдруг увидел её в образе сгорбленной старухи с длинными, свисающими до середины нижней губы, клыками – жди беды. В лучшем случае – съест. О том, что может случиться в худшем, не было известно и самой Доре, но Зебу и этой информации оказалось вполне достаточно.
С выползнями дело обстояло ещё хуже. Выползни – это мертвецы, которым по какой-то им одним ведомой причине не лежится в могиле. Вот они и рыщут по окрестностям кладбищ, но, бывает, заходят и дальше – на окраины городов, а то и вовсе на городские рынки. Всё это безобразие, конечно, происходит по ночам, и, если какие-то невоспитанные дети вздумают плохо есть ячменную кашу, выползень тут как тут.
Такими историям добродушная Дора пичкала малышей до тех пор, пока об этом не узнал Никлас. Он был учёным, а учёные не верят ни в ярг, ни в выползней. Что касается Зебу, то он учёным не был, и выползней опасался. На всякий случай.
Селена мечтательно улыбнулась. Теперь оставалось только дождаться удобного случая и побеседовать с Гарашем с глазу на глаз.
Вести из Туфа
Сказать по правде, случай представился нескоро.
Минула красная луна, за ней – белая и снова – красная, а к мальчику её по-прежнему не пускали. Мало того, Дора начала запирать дверь на ключ, хотя прежде в их доме никто так не делал. Риша больше не сидела с больным. Теперь она без конца хлопотала на кухне вместо Доры, а когда выдавался свободный денёк – сбегала неведомо куда.
Только Зебу выглядел довольным и безмятежным. Он придумал незатейливую игру – с бешеной скоростью носиться по парку, обегая деревья – и теперь играл в неё каждый день. Селена не могла бегать так быстро, а потому всё, что ей оставалось – это сидеть на скамейке с книгой и краем глаза наблюдать, как мелькает среди серых ильмовых стволов его бело-рыжая шкурка.