Только походка у мидавов была разная. Зебу резво трусил, то и дело подпрыгивая. Тот, что был крупнее, вышагивал степенно, вразвалочку, точно проверяя землю на прочность.
– Закари! – воскликнул Никлас, устремившись навстречу другу. – Мы ждали тебя только к обеду!
– Я пришёл пораньше, – пробасил гость, приблизившись.
Его размеры впечатляли. Как и любой взрослый мидав, Закари Зегда мог заглянуть в глаза среднерослому человеку, не задирая головы. Широко расставленные кривоватые лапы оставляли на влажной земле глубокие следы с десертную тарелку, а некогда гигантские мускулы по-прежнему перекатывались под шкурой при каждом движении.
Паргалион Зегда был уже не молод, но по меркам своего племени, ещё вовсе не стар – ему недавно минуло шестьдесят. Мидавы часто живут дольше века, хотя порой можно встретить и долгожителей отметивших сто двадцатилетие.
– Дядя Зак! – обрадовалась Селена. – Познакомьтесь с Гарашем. Никлас его вылечил!
Мальчик и мидав уставились друг на друга. Во взгляде Закари читалось любопытство, Гараш смотрел с откровенной неприязнью.
– Стало быть, это и есть ваш рыбачок?! – прищурился мидав. – Ну, здравствуй, счастливчик!
– В чём же моё счастье? – мальчик с вызовом вскинул голову.
Закари разглядывал его, не скрывая интереса:
– Ты жив. Это уже немало.
Гараш промолчал, стиснув зубы.
– Пока ты жив, у тебя есть шанс, – спокойно продолжал мидав. – Тебе осталось лишь научиться отличать друзей от врагов.
– У меня больше нет друзей!
Мальчик отвернулся, пряча увлажнившиеся глаза.
Щёки Селены вспыхнули от возмущения. Как это «нет друзей»?! Никлас возился с ним три луны кряду, Дора варила бульон с грибами тасу, даже она, Селена, как-то поила его гадким чомусовым отваром. Вот ведь неблагодарный!
– Тебе виднее, – вздохнул мидав.
На этом он, казалось, утратил интерес к мальчику и сообщил всем собравшимся:
– У меня новости из столицы.
Три пары глаз впились в него, нетерпеливо призывая продолжать, и даже Гараш навострил уши.
– Принцессу до сих пор не нашли. Патрули прочесали весь город от квартала Сов, до площади Справедливости, перекрыли дороги, да всё без толку. Мои отряды дежурили на дороге Чёрных елей, а Тишу Белолобому досталась Грязная, – Зегда хохотнул, потешаясь над приятелем. – Принцесса как в воду канула. Только, сдаётся мне, без помощников тут не обошлось.
– А что бы вы сделали, если бы поймали её, дядя Зак? – вдруг спросила Селена.
Мидав посмотрел не на неё, а почему-то на Гараша:
– Не знаю, детка. Я – солдат. Не моё дело обсуждать приказы.
Зегда не выглядел ни смущённым, ни раздосадованным.
Служба – главное в жизни мидава. Они одиночки, и никогда не создают семей. Если у пары мидавов рождается сын, он остаётся с отцом, и уже в возрасте тринадцати – четырнадцати лет начинает службу в армии. Если появляется дочь, она живёт с матерью, воспитываясь по другим законам.
– Мы надеялись услышать что-нибудь о мальчике, – проговорил Никлас, метнув на Гараша косой взгляд.
– Ах, да, – понимающе кивнул мидав, – чуть не забыл… Мальчика нашли.
Гараш вмиг сбросил маску оцепенения, да и Никлас заметно оживился:
– Нашли? Где же?
– Его схватили неподалёку от Старого кладбища. Ума не приложу, где он мог прятаться столько времени. Если бы ему удалось выйти на дорогу Трёх мельниц, он может и ускользнул бы от Шамшана. Там дежурят отряды рыжего Хати. У этих парней силы больше, чем ума, их проведёт и ребёнок.
– Что за мальчик? О чём вы говорите? – вмешалась Селена.
– Мальчик – сын Тумая Великого, – пояснил Никлас, потупившись. – Его искали с прошлого краснолуния. Повстанцы захватили семью Тумая, и…
Он прервался на полуслове, потому что со стороны конюшни, ведя под уздцы Майлу и Сизого, приближался старый конюх Жеве.
– Господин Никлас, лошади осёдланы! – крикнул он.
Жеве был глуховат, а потому говорил куда громче, чем следовало.
На Майле было дамское седло. Селена невольно фыркнула. Она предпочитала мужские сёдла и всегда ездила в штанах, но сегодня Жеве оседлал кобылу специально для прогулки с гостем, и ей явно предстояло ехать в платье.
– Отлично! – неизвестно чему обрадовался Никлас. – Прогуляйтесь, а мы с Заком побеседуем о стариковских делах.
К удивлению Селены Гараш отбросил трость и с лёгкостью вскочил в седло с правой ноги. Ей самой потребовалось куда больше времени – дамское седло не было привычным для девочки, к тому же юбка цеплялась за стремя, и приходилось одёргивать её, придерживая повод рукой.