– Мне нужны мои узелки, приятель, пока ты не наделал настоящих дел.
– Не знаю, о чём ты говоришь, – ответил Карни. Сам того не желая, он пристально уставился на лицо Поупа, загипнотизированный его чертами. Свет в аллее замигал. Облако неожиданно закрыло солнце, и в глазах Карни потемнело, но фигура Поупа по-прежнему оставалась четкой и ясной.
– Это было глупо паренек. Пытаться обокрасть меня. В тот день я, конечно, был легкой добычей. Это было моей ошибкой и снова не случится. Ты знаешь, иногда я чувствую себя одиноко. Я уверен, ты понимаешь. И когда я одинок, я начинаю пить.
Казалось, всего несколько секунд прошло с того момента, как Карни зажёг сигарету. Она уже догорела до фильтра, а он так и не сделал ни одной затяжки. Карни выбросил её, смутно сознавая, что на какое-то время отключился от реальности.
– Это не я, – пробормотал Карни. Детская защита против любого обвинения.
– Именно ты, – констатировал Поуп с непререкаемой убежденностью. – Не трать воздух на оправдания. Ты у меня украл, а твой коллега за это заплатил. Ты не можешь возместить ущерб. Но ты можешь предотвратить дальнейшее, если вернёшь мне мою собственность. Сейчас.
Рука Карни, без всякого желания с его стороны, сама устремилась в карман. Он хотел выбраться из этой ловушки до того, как она захлопнется за ним. В конечном итоге самый простой путь к свободе – отдать Поупу, то, что принадлежит ему. И всё же пальцы его колебались. Почему? Из-за того, что взгляд древних глаз этого Мафусаила был столь неумолим, или потому что возвращение узелков в руки Поупа давало тому власть над оружием, убившим Кэтсо?
Но гораздо больше, даже осознавая риск, Карни не хотел расставаться с единственным фрагментом тайны, к которой он только прикасался в своей жизни. Поуп, видя его сомнения, форсировал уговоры.
– Не бойся меня, – говорил он. – Я не сделаю тебе ничего плохого, если ты сам не заставишь. Я гораздо охотнее предпочту решить наше дело мирным путём. Новое насилие, может, ещё одна смерть, только привлекут внимание.
“Гляжу ли я на убийцу?” – размышлял Карни. “Такого взъерошенного и по-дурацки слабого?” – То, что он слышал, противоречило тому, что он видел. Командные ноты, услышанные Карни в голосе Поупа, теперь набрали силу.
– Ты хочешь денег? – спросил Поуп. – Это так? Твоя гордость будет удовлетворена, если я предложу кое-что за твои труды?
Карни недоверчиво оценил убожество Поупа.
– О-о… – произнёс старик – Может я и не выгляжу как богач, но внешность бывает обманчива. Вообще-то это даже правило, а не исключение. Возьми себя, к примеру. Ты не выглядишь как покойник, но по-моему мнению, ты почти что мертвец, парень. Я обещаю тебе смерть, если будешь продолжать игнорировать меня.
Эти слова – такие взвешенные и чёткие – поразили Карни именно тем, что исходили из уст Поупа. Две недели назад они поймали Поупа в его норе – растрёпанного и уязвимого – но будучи трезвым, бродяга говорил весьма впечатляюще. Безумный король, обряженный в лохмотья нищего. Король? Нет, скорее – священник. Что-то в его убедительности, и даже в его имени предполагало человека, чья сила требовала должного уважения.
– Ещё раз, – сказал Поуп. – Я прошу тебя отдать принадлежащее мне.
Он сделал шаг в направлении Карни. Аллея стала узким тоннелем, смыкавшимся над их головами. Если где-то там и было небо, Поуп затмил его.
– Отдай, мне узелки, – его мягкий голос успокаивающе обволакивал. Тьма полностью сомкнулась. Единственное, что мог видеть Карни – рот старика: его неровные зубы, серый язык. – Отдай мне их, вор. Или страдание наступит незамедлительно.
– Карни?
Голос Рэда пришел из другого мира. Этот мир был всего в нескольких шагах – голос, солнечный свет, дуновение ветра – но в течение долгого мгновения Карни боролся, чтобы почувствовать их.
– Карни?
Он вытащил своё сознание из провала рта Поупа и заставил свою голову повернуться в направлении дороги. Рэд был там, стоя на солнце, а рядом Анна-Лиза. Её светлые волосы блестели.
– Что тут происходит?
– Оставь нас, – предупредил Поуп. – У нас дело, между мной и им.
– У тебя дело с ним? – спросил Рэд у Карни.
Прежде, чем Карни смог ответить, Поуп произнёс:
– Скажи ему. Скажи ему Карни, что хочешь поговорить со мной один на один.
Рэд метнул взгляд поверх плеча Карни на старика.
– Ты скажешь, что происходит, или нет?
Язык Карни пытался найти ответ, но это ему не удалось. Солнечный свет был так красив; каждый раз, когда набегавшее облако бросало на улицу тень, он боялся, что свет погаснет надолго. Его губы зашевелились, пытаясь выразить этот страх.
– С тобой всё в порядке? – интересовался Рэд. – Карни? Ты меня слышишь?
Карни кивнул. Охватившая его тьма рассеивалась.
– Да… – произнёс он.
Внезапно Поуп бросился к Карни, руки бродяги нетерпеливо зашарили в карманах юноши. Удар внезапной атаки отбросил Карни, находящегося всё ещё в ступоре, к стене аллеи. Он почувствовал острые углы реек каркаса изгороди. Карни опрокинулся вместе с ней, и Поуп, чья хватка оказалась слишком сильной, упал вслед за ним. Всё предшествовавшее – мрачный юмор, осторожные уговоры – всё испарилось. Поуп снова был умственно отсталым идиотом, брызжущим безумием. Карни почувствовал чужие руки, разрывающие его одежду, и обшаривающие тело в поисках узелков. Слова, которые старик выкрикивал в лицо Карни, теперь казались бессмыслицей.
Рэд подбежал и попытался схватить старика за плащ или бороду, что подвернётся из частей жертвы. Это было легче сказать, чем сделать: борьба носила спазматический характер. Но превосходящая сила Рэда победила. Бормоча околесицу, Поуп был поставлен на ноги. Рэд удерживал его, словно бешеного пса.
– Вставай, – сказал он Карни. – И отойди от него.
Пошатываясь, Карни поднялся среди обломков изгороди. В считанные секунды своей атаки Поуп успел нанести ощутимый урон. У Карни текла кровь из полдюжины мест. Его одежда была в беспорядке, а рубашка безнадёжно порвана. Он осторожно ощупал своё изувеченное лицо. Царапины напоминали ритуальные шрамы.
Рэд толкнул Поупа к стене. Бродяга всё ещё был в ударе, сверкая дикими глазами. Поток ругани – смесь английского и тарабарского – вылилась в лицо Рэда. Не делая паузы в своей тираде, Поуп ещё раз попробовал напасть на Карни, но на этот раз, перехвативший его Рэд удержал руки старика от попытки посягательства. Рэд вышвырнул Поупа из аллеи на дорогу.
– У тебя из губы кровь идёт, – сказала Анна-Лиза, глядя на Карни с откровенным отвращением.
Карни ощутил языком кровь, горячую и солёную. Он приложил руку к губам. Пальцы сразу покраснели.
– Хорошо, что мы шли за тобой, – покачала головой Анна-Лиза.
– Да, – ответил он. Стараясь не глядеть на девушку, Карни стыдился своей роли посмешища, которое сделал из него бродяга, и знал, что Анна-Лиза в душе должна смеяться над его неспособностью защитить себя. Её семья – отпетые негодяи, а отец живая легенда воровского мира.
Рэд вернулся с улицы. Поуп ушёл.
– Ну и как всё это понимать? – требовательно спросил он, доставая из кармана расчёску и приводя в порядок волосы.
– Никак, – ответил Карни.
– Ты кончай с этим дерьмом, – угрожающе произнёс Рэд. – Он утверждал, что ты украл что-то у него. Это так?
Карни взглянул на Анну-Лизу. Если бы не её присутствие, он может, и рассказал бы Рэду абсолютно всё, здесь и сейчас. Она посмотрела в ответ и, казалось, прочла его мысли. Пожав плечами, девушка двинулась в сторону, пиная попадавшиеся под ноги обломки сломанных реек.
– То, что он сказал, касается нас всех, Рэд, – произнёс Карни.
– Ты о чем это говоришь?
Карни опустил взгляд на свою окровавленную руку. Даже в отсутствие Анны-Лизы, необходимые для объяснения слова приходили с трудом.
– Кэтсо… – начал он.
– Что?
– Он убегал, Рэд.
Позади него Анна-Лиза бросила раздражённый взгляд. Это продолжалось дольше, чем она могла ждать.
– Рэд, – поторопила она. – Мы опоздаем.
– Подожди минуту, – резко бросил ей Рэд и вновь сосредоточился на Карни. – Так что там насчёт Кэтсо?