– Не волнуйся, мой маленький друг, – успокоил её Зибенштерн. – Никто не отберёт у тебя твоё звучное название, оно останется при тебе.
– Да уж пожалуйста! – всхлипнула напоследок книга.
– Даю тебе слово.
Фурия провела пальцами по закруглению книжного клюва.
– Нам снова нужен свет.
– Ну да, только для этого я и гожусь, – проворчала петушиная книга. – Затащили меня в этот… этот чумной барак, грязное болото, рассадник инфекций, где бог знает что носится в воздухе, и я ничего не могу с этим поделать. Спроси своего нового дружка: какие ещё у него в запасе есть сюрпризы, которые могут угрожать твоей несчастной сердечной книге?
Фурия примирительно потрепала книгу по обложке и обратилась к Зибенштерну:
– Здесь есть ещё что-нибудь, о чём мы должны знать?
– Есть пара вещей, – признался он, – но ни одна из них не повредит орфографии и пунктуации твоей книжечки-неженки.
– Книжечки?! – оскорблённо повторила петушиная книга.
– Извини! Фундаментального труда, – поправился Зибенштерн. – Истинной энциклопедии, светоча знаний и мудрости.
Клюв повернулся к Фурии:
– Это была ирония! Вы думаете, я не замечаю такие вещи?! Он насмехается надо мной! Преврати его во что-нибудь. Во что-нибудь вонючее. Вроде Кэт.
– Кэт уже несколько месяцев регулярно моется.
– Как Кэт раньше!
Фурия вздохнула, раскрыла книгу и расщепила страничное сердце. Книга неохотно подчинилась, и со страниц наружу скользнул новый светящийся шар.
– Спасибо, – поблагодарила Фурия.
– Книжечка! – возмущённо повторила петушиная книга.
– Извини, извини! – ответил Зибенштерн.
Глава пятая
Когда Изида дошла до подножия лестницы, ведущей из подвала в читальный зал, Дункана там не оказалось. Проход был открыт. Многоголосый свист звучал сверху, спускаясь вниз и болезненно отдаваясь в ушах.
Первые несколько ступенек экслибра проскочила с разгона, потом замедлила шаг. Она предполагала, что её противникам было неизвестно слово-разгадка, иначе они уже давно последовали бы за ними в крипту. Это, в свою очередь, означало, что враги не видели открытой двери и не могли видеть саму Изиду, пока она не переступила порог обратно в зал.
Когда до верхнего края лестницы оставалось несколько ступенек, она почувствовала: что-то заползало в её мысли, как будто тянуло и давило, будто невидимые руки хватали её и тащили наружу, под купол зала. Стремление выйти через тайный проход наружу разливалось внутри неё, подобно яду, и она поняла, почему Дункан не смог дождаться её, а отправился сражаться с врагами в одиночку. Вместе с пронзительным свистом в разум Изиды словно бы ввинчивался гипнотический приказ, которому могли противостоять немногие библиоманты, не говоря уже об обычных людях.
Изида не была ни библиомантом, ни обычным человеком. Она была экслиброй Зибенштерна и тем самым своей собственной сердечной книгой. Собрав все силы для того, чтобы противостоять гипнозу, она распахнула свою грудную клетку. Обе половинки раскрылись по вертикальному шву, который шёл от гортани до пупка. Кожа и кости превратились в кожаный переплёт, между которыми раскрылись и зашелестели под порывом нездешнего ветра бумажные страницы. Когда Изида расщепила страничное сердце, из её груди через дверь читального зала пролился яркий свет.
Изида решительно шагнула из тайного прохода с лестницей под купол в барочной лепнине. Сначала ей нужно было понять, что здесь происходит, даже если желание дать отпор вслепую было практически неодолимым. Вероятно, экслибра могла бы испепелить весь зал, но она боялась навредить Дункану. В то же время предательский голосок нашёптывал ей, что Дункан – это не главное, что значение имеет лишь она сама и что пришло время забрать Абсолонову книгу себе и погрузиться в чтение.
Дункан стоял в центре круглого зала и, казалось, насмерть вцепился обеими руками в свою раскрытую сердечную книгу. Вокруг него змеились потоки энергии, образуя три линии, которые, словно спицы невидимого колеса, уходили к стенам зала. Изида проследила за ними взглядом и увидела в конце каждой «спицы», на первой галерее, по горбатой фигуре в человеческий рост, которые равномерно рассредоточились по окружности зала. В руках – нет, не в руках, а в длинных мохнатых и когтистых лапах – каждая фигура держала раскрытую книгу.
Все три фигуры стояли на двух ногах, однако с первого взгляда было видно, что они не люди. У них были узкие мордочки грызунов с оскаленными зубами. Между угольно-чёрными бусинками глаз пролегали глубокие морщины, усиливавшие впечатление коварства. Морды существ покрывал серый мех, под розовыми носами топорщились длинные усы.