— Донт би стьюпид. Ви маст ток.
— Ток? Водда хер ю токин эбаут?! Геравэй фром май хаус!
— Эбаут Шинку.
— Шинку?.. — полированная палица звонко стукнула об пол, выпав у него из пальцев.
Я не успел открыть рта, как меня второй раз за день сцапали за грудки и принялись трясти. Ломаные английские и непонятные лунные фразы посыпались дождем. Он яростно и взволнованно орал, в его голосе явственно слышался вопрос. Свихнулся, что ли?
Моя рука сама вскинулась и закатила ему оплеуху. От неожиданности он выпустил мою куртку и уставился на меня, ошеломленно потирая ушиб.
— Донт би силли, ю идиет, — я брезгливо обтер ладонь о штаны. Сопляк паршивый.
— Вэриз Шинку? Ду ю ноу?!
— Ю мин ши изнт хиа?!
— Шиз гон! Водда ю ноу ‘баут хё?! Тер ми нау, ю морон!
— НОУ Ю!!!
Он вытаращился на меня. Выстреливший из недр памяти сакраментальный ответ подействовал на нас обоих, словно ушат ледяной воды. Через несколько секунд угол его рта медленно и криво пополз вверх, и вдруг он нервно хихикнул. Странно, но я тоже.
— А ю битард?
— Эт уонс. Ю ту, ай си.
— Сорт оф… Бат ретс ретён ту ауа рэмс. Ху а ю, Энтрэкс? Ю ноу эбаут Розен Мейден?
— Йеп, ай ноу эврисинг. Энд ай хэв э спешл мэсседж фо Шинку. Итс оуджент.
Его лицо омрачилось. Я вдруг понял, чем он настораживал меня: странной взрослостью облика. Истеричный и капризный пацан-хикки, которого я видел на экране и страницах манги, исчез, уступив место озабоченному и изможденному юноше — возможно, на время, но уступив. Детская округлость лица пропала, оно было исхудавшим и бледным, весь он как-то осунулся. Я вдруг заметил, что колени у него чуть заметно дрожат. И отнюдь не от страха. От слабости. Укатали сивку, ох укатали…
— Шиз гон… Йестедей. Хё медэрон…
— Ай-яй-яй-яй-яй!!!
Визг вышедшей из-за угла коридора Суисейсеки был, наверно, слышен в открытом космосе. Поднос, который она держала в руках, брякнул в пол, пенистой волной плеснуло по полу разлившееся молочное море с островками гренок, сама она зеленой молнией брызнула обратно за угол. Мы оба одновременно зажали уши. Джун что-то злобно заорал ей, она кричала в ответ, выставив из-за угла зеленый глаз.
Мать твою, даже уши заложило!
— Ты что, с елки упала, так верещать?! — рявкнул я по-русски.
— Сам ты упал же, дылда! — к полному моему изумлению, огрызнулась она. — Ты кто такой?
— Ты знаешь русский язык?
— Как будто что-то трудное же! Японский выучить труднее же!
— Откуда?
— Жила у вас, вот и выучила же. Чего тебе надо от Малявкина?
— От него — ничего.
— Тогда зачем ты здесь? Тебе тут не рады же!
— Не твое дело. Это не твой дом, Нефритовая.
— Что?.. Ты меня знаешь?..
— Знаю. Ты глупая и истеричная малявка со скверным характером.
— Ах ты!..
Дурдом какой-то. На кой черт я вообще с ней разговариваю? Джун обалдело слушал нас. Устроили цирк, блин. Утомительная особа.
— В общем, так, — я решительно пресек дурацкую перепалку. — Я здесь не для того, чтобы с тобой ругаться. У меня много дел и мало времени. И мне надоело ломать язык. Нам с ним надо поговорить. Ты знаешь японский и русский, так что будешь переводчицей. Поняла?
— С какой стати же? Ты ведь к Малявкину пришел, а не к Суисейсеки, пускай сам и разбирается!
— Вот как? — усмехнулся я.
— Да, так! Век бы всех вас не видела же, глупые люди!
Ну-ну.
— Значит, судьба Шинку тебе совсем безразлична? Я-то думал, вы с ней подруги.
— Шинку?.. Что ты знаешь, человек? Что с ней?
— Честно сказать, я не знаю почти ничего. Но у меня есть некоторые предположения.
— Какие предположения? Говори же!
— Поспешность хороша при ловле блох, Третья. Ты будешь помогать? Я не могу ждать весь день.
— У-у-у, дылда… Ладно, я буду переводить. Но ты расскажешь все, что знаешь же!
— Там видно будет. Сейчас это зависит от тебя. Пусть он расскажет, как все случилось.
Сердито сверкнув глазами, она перевела взгляд на Джуна и быстро затрещала по-японски. Похоже, в ее изложении мой вопрос оброс какими-то дополнениями, потому что парень сразу вспыхнул и начал орать на нее. Понятны в их перебранке были только знаменитые «бака», «чиби» и «десу». Крик стоял на весь дом. Облокотившись на стену, я терпеливо ждал.
— Малявкин говорит, что Шинку куда-то сбежала после того, как ее медальон… рассыпался. Но это ты мог спросить и у меня же!
— Делать мне больше нечего. Как это произошло?
— Она убежала за зеркало, она плакала же! Как ты смеешь в это лезть? Это низко с твоей стороны же, человек!
— Мои мотивы пусть тебя не волнуют. У меня есть кое-что для нее.
— Что может быть у такого уродливого человека?
— Замолкни, чертова кукла! Блин! Ты будешь меня слушать или нет?
— Что такое «блин»? Мы их не готовили же!
Я тихо застонал.
— Так, хватит, хватит, хватит! Прекращаем балаган. Говорим спокойно и политкорректно. Ты мне не нравишься, я тебе не нравлюсь — все взаимно и понятно. Теперь давай вернемся к делу. Вы искали ее?
Ее щеки порозовели.
— Глупый человек, что ты мелешь? Конечно, мы ее искали же! Но она не хочет, чтобы мы ее нашли.
— Почему?
— Не знаю же! Ее медальон… Он вдруг рассыпался в пыль. Это был подарок Отца же! Почему так случилось? Ты знаешь что-нибудь об этом, дылда?
— Вот так уже лучше, малявка. Да, волей случая я знаю причину.
— Говори же!
Я выразительно окинул взглядом пыльный чулан и повернулся к Джуну.
— Не кажется ли тебе, что гостя надо расспрашивать в более уютной обстановке, Сакурада-кун?
— Нани?.. — непонимающе склонил он голову набок. Зато взорвалась Деса:
— Какая наглость же! Приходит в дом без спроса, хамит хозяевам, да еще и лапы на стол же! Да если хочешь знать, это нам решать, гость ты или просто бандит с улицы же!
Я молча зажал уши. Кажется, это ее озадачило, потому что она замолчала. Наконец-то. Как они живут в этом бедламе? Бедная Нори.
— Вместо того, чтобы метать молнии, Третья, пораскинь лучше своими маленькими мозгами. Оба вы сейчас не в том положении, чтобы диктовать условия. Да, в данный момент у нас общая цель. Вы хотите найти Шинку — я хочу найти Шинку. Вы хотите ее спасти — я тоже… в какой-то мере. Но вам не справиться без меня, а вот я свои поиски в любом случае закончу. Я обладаю информацией, которой не обладаете вы. Но если она вам не нужна — счастливо оставаться, я пошел.
— Скатертью дорожка же! Мы и сами ее найдем!
— Тогда желаю удачи. Вот только последний вопрос на дорожку: как ты думаешь, захочет ли она возвращаться после нашей встречи?
— О чем ты?
— Ну, у вас же нет никаких гарантий, что я не шепну ей на ушко еще пару слов… о вас. Моим-то планам это не повредит.
— Ах ты мерзкий, гадкий, подлый, уходи сейчас же!..
— Как всегда, импульсивна и глупа. Адиос, мучачос.
Я уже повернулся к зеркалу, когда в ситуацию наконец вмешался Джун, на которого вся внешняя сторона спектакля, собственно, рассчитана и была. Схватив меня за рукав — я нарочито не стал вырываться, — он что-то рассерженно забалабонил Суисейсеки. Та заверещала, как ополоумевшая сигнализация. Ёрш твою медь. Надо было захватить с собой беруши.
Препирались они минуты две, сперва на почти ультразвуковых тонах, а потом все тише и спокойнее. Благословенная тишина. Я не поворачивался, но и не делал попыток уйти. Наконец Суисейсеки негодующе фыркнула и хмуро посмотрела на меня.
— Малявкин считает, что ты можешь войти, глупый человек. Нори еще в школе, так что хватит с тебя и чая же. Пошли в столовую.
— Увы, не могу. Я предпочел бы не удаляться от зеркала, — как там Суок, интересно? — Принеси чай сюда.
— Что-о-о?! С какой стати же? Это дом Малявкина, пускай он тебе и прислуживает, я этим не занимаюсь же!
Я насмешливо посмотрел на разлитое молоко. Перехватив мой взгляд, она покраснела и задрала нос.