— Это совсем не то, о чем ты подумал, дылда. И вообще, с какой стати я должна перед тобой отчитываться?
— До того, как ты смотришь на этого парня, мне дела нет… — предвидя новый взрыв брани, я поспешил закончить: — …но от зеркала я не уйду. И без чашки хорошего чая с вами общаться не стану. Выбирай.
Выбор был невелик, что тут скажешь… Огрев меня взглядом, она скрючила кислую мину и, что-то процедив Джуну, удалилась, стуча каблуками, как приговоренный на эшафоте. Парень искоса посмотрел на меня дикими глазами, как на помешанного, открыл было рот, но потом пожал плечами и ушел вслед за Суисейсеки. Через минуту он вернулся с какой-то штукой — не то скатертью, не то одеялом, — которую расстелил передо мной.
Я с наслаждением уселся на этот дастархан, скрестив ноги. Обожаю быть хозяином положения.
Джун неуверенно скопировал мою позу, помялся и решительно уселся на пятки. Все-таки японцы либо ненормальные, либо железные. Сам я никогда не мог долго сидеть в этом дурацком и неудобном положении, что во время занятий ба-гуа создавало массу проблем.
Вскоре в комнату вошла мрачная, как миноносец, Деса. Поднос с чайником и чашками она держала, как Лукреция — свой кинжал. У-тю-тю, какие мы гордые. Прежде чем она поставила его на скатерть, Джун вдруг пристально поглядел на мою чашку, схватил ее и отхлебнул. Подсознательно я ожидал какой-нибудь гадости вроде соли или таракана на дне, так что не возражал. Но, кажется, она решила не перегибать палку. Удивленно взглянув на нее, он долил чая в чашку и протянул мне.
— Глупый Малявкин, — сердито буркнула она почему-то по русски. — Делать мне больше нечего же, кроме как травить вас… Эй, ты что делаешь?!
У Джуна отпала челюсть. Я приподнял бровь, уже убирая зажигалку в карман.
— В чем дело? У вас не курят?
— Нет, не курят же! У нас здоровый дом же!
— Прошу прощения. Но ведь я уже закурил, а потушить ее здесь вроде бы нечем. Потерпите.
— Затуши сейчас же! Скоро придет Нори, она подумает, что это Малявкин курил, и… — она вновь залилась краской. — Н-неважно, дылда, кури, если хочешь! Меня это не касается же! И не смотри на меня так!
Надо ли говорить, что в тот момент я вообще на нее не смотрел?
Некоторое время мы трое молча наслаждались напитком императоров. Чай оказался действительно хорош — вкусный и нежный, даром что без сахара. Выдрессировала их Шинку, ничего не скажешь.
— Ладно, ритуал совершен, я доволен, — я послал колечко дыма в потолок. — Перейдем к делу.
— Давай уже, говори, глупый человек.
— Итак, Шинку сбежала. Перед этим по неизвестной причине рассыпался ее медальон. Вы не можете ее найти. Точнее, она не хочет, чтобы вы ее отыскали. Из-за чего все это? Есть ли у вас какие-нибудь предположения на этот счет?
Прослушав перевод моей вводной реплики, Джун наморщил лоб и задумался. Потом заговорил — медленно и осторожно, явно тщательно подбирая слова. Суисейсеки тоже помрачнела.
— Ни малейшего же. Суисейсеки искала ее в Н-поле, Джун пытался найти ее через их общее Море, но ее нет ни там, ни там. Она словно разорвала контракт. Но кольцо Малявкина на месте. Мы ничего не понимаем же… Ты меня вообще слушаешь?!
Запивать табачный дым чаем — одно из моих любимых занятий. Ему я и предавался.
— Слышал каждое слово. Просто все это мне известно и так.
— Откуда?
— Скажем так, у меня есть свои каналы. Дело не в том, что вы предприняли в ее поисках, Третья. Вопрос стоит так: из-за чего, по-вашему, все это произошло?
— Ты совсем глупый? Из-за медальона же!
— Браво. Спасибо за помощь, Капитан Очевидность. А теперь переведи мой вопрос Джуну. Его это тоже касается.
Напряженная перестрелка словами на мунспике.
— Когда Джун бродил по Морю… Он говорит, что однажды видел ее вдалеке — и без лица. Не смотри на меня так, я сама не понимаю, что он мямлит же! Он ничего не понял, а когда приблизился, ее уже не было. Странно, мне он раньше этого не говорил же!
Без лица? Хм… Да. Без лица… Кажется, понимаю… Хотя им это знать необязательно.
— Ясно… Но вы оба снова усматриваете причину там, где лежит всего лишь следствие. Даже медальон — не настоящая причина, хотя кажется таковой. Подумайте еще.
— Но что еще может быть причиной? Ведь его передал Отец, а она его не сберегла же! Ты не представляешь, как это ранит, дылда!
Моя бровь поползла вверх и многозначительно переломилась.
— А я думал, тебе нравится шоу Кун-Куна.
— Кун-Кун? При чем тут Кун-Кун же?!
— Учись мыслить дедуктивно, детка. От общего к частному и обратно. Скажи, изделия Розена когда-нибудь ломались сами собой?
— Никогда же! Что за глупые вопросы ты задаешь, человек!
— Тогда не напрашивается ли сам собой еще один вопрос: кто этот медальон прислал?
— О чем ты? Коракс принес его нам…
Я захохотал. Она удивленно уставилась на меня, затем в ее гетерохромичных бусинах сверкнули огоньки понимания…
— Ах ты мерзкий гад же!!!
Горячий чай плеснул мне в лицо. Быстро упав на спину, я с трудом увернулся от свистнувшего над головой бронзового подсвечника. Багровая от ярости, Суисейсеки схватила из кучи старинную амфору и, вытаращив от натуги глаза, успела замахнуться, прежде чем вконец одуревший Джун выхватил древность у нее из рук.
— Сучком по темечку зашибло, психопатка? — поинтересовался я, поднимаясь.
— Змей, змей подколодный, уходи немедленно же!..
— Побереги горло. Ты здесь в качестве переводчика, не забывай об этом.
— Не буду я ничего переводить же! Лжец, обманщик, клеветник! Уходи!
— Я могу уйти, — кивнул я. — И даже хочу. Теперь. Вот только учти, что без меня вам Шинку не отыскать ни за что. Знаешь, почему? Правильно, не знаешь. Я могу рассказать. Если захочу. И могу помочь. Если захочу. А хочу я этого все меньше. Сядь!
Зашипев на меня, как кошка, она повернулась к Джуну и застрекотала по-японски. Из водоворота непонятных слов то и дело выскакивали «Коракс» и «Шинку».
— Масока!.. — вдруг подался вперед парень. Он кинул на меня изумленно-неприязненный взгляд. — Коракс?
Суисейсеки затрещала еще яростнее. Его взгляд поледенел. Он заговорил резко и рублено, чеканя каждое слово.
— Малявкин спрашивает, какие у тебя доказательства? Говори быстро же!
Я вытащил из-за пазухи пачку распечаток, но, когда пацан протянул к ним руку, отдернул их.
— Нет-нет-нет, это для Шинку. Кроме того, ты вряд ли умеешь читать по-русски.
— Суисейсеки умеет же! Давай сюда сейчас же!
— Я сказал, это для Шинку.
— Да что это за бумажки вообще?
— Ничего особенного… Просто дневник. Дневник медиума твоей обожаемой сестрицы. Он втюхал Пятой обманку, чтобы получить тело Соусейсеки.
— Не смей говорить так! — она сжала кулаки. — Соусейсеки верит ему, она не может ошибаться!
— А она и не ошибается. Она просто об этом не знает.
— Да как ты смеешь!..
Еще одна цундере на мою голову. Меня это вконец утомило.
— О своей двойняшке можешь думать все, что угодно, меня это не касается. Короче, парень, — я перевел взгляд на сверлящего во мне дырку Джуна. — Хватит ходить вокруг да около. Шинку не хочет возвращаться. Она знает, что вы будете ее искать, и приняла меры. Но она не знает, что ее разыскиваю я. Поэтому я могу добраться до нее и убедить вернуться. Не думай, что я делаю это по доброте душевной. У меня свои цели. И я вовсе не в восторге от сотрудничества. Век бы не видел твою рожу. Но так уж получилось, что ты меня увидел. Мне отнюдь не улыбается, чтобы ты настучал Кораксу о нашей задушевной беседе. Так что либо мне придется свернуть тебе шею, либо… Есть у тебя в доме ксерокс?
Уловив знакомое слово, он кивнул.
— Значит, ознакомишься с тайнами своего приятеля. Тащите его сюда.
— Да ты обнаглел же! Он же тяжелый!
— Инициатива заботит инициатора, Суисейсеки. Только инициатора.
— Но ведь это тебе надо же!
— Мне от вас ничего не надо. А вот вам от меня — многое.
Когда они, пыхтя от натуги, приволокли в чулан здоровенный матричный МФУ и Джун начал копировать текст, я положил на скатерть потухший бычок и в первый раз за все время беседы перевел дух. Разумеется, только мысленно.