Сквозь запертые ставни
Осень рвется в дом.
— Что это?
— Это Рэйджан, старинный поэт. У него очень печальные стихи. Они мне всегда очень нравились. Хотя… Я так давно никого, кроме него, не читала. А недавно вдруг вспомнила, ну, когда уже переехала домой… Есть ведь и другие. Мацуо Башо, например:
О, проснись, проснись!
Стань товарищем моим,
Спящий мотылек!
Красиво, правда? Или Исса Кобаяши:
Из далеких гор
С вихрем прилетела к нам
Снежная буря!
Плачет ива на ветру
Белой влажною росой.
Но здесь уже пять строк, картинка объемная, но штрихов в ней больше. Хотя и трехстишия ему удавались хорошо. Вот это мастера! Хотела бы я так управляться со словами. А ты?
Молчание.
— Э-эй!
— А?.. Д-да…
Мегу недоуменно посмотрела на своего ангела. С ней явно что-то было не так. Она помнила ее всегда язвительно-веселой или раздраженной — причем никогда нельзя было сказать, что именно выведет ее из себя, — и привыкла к этому, научилась мириться с ее характером. Мегу ведь знала, какая она на самом деле. Так зачем обижаться на плохое настроение и подковырки? Которые, кстати, уже давно перестали быть ядовитыми, сменив меткую злость на ехидное лукавство.
Она жила дома уже несколько месяцев. Ей туманно, но накрепко запомнился тот день, когда ее выписывали — страшный и тоскливый день, полный нутряной дрожи и темных невидимых слез дикого предчувствия: чернокрылая сестра покинет ее и больше не вернется. Мегу плохо помнила, как ехала домой на заднем сидении погруженной в неловкое молчание отцовской машины, как отец смущенно кхекал перед редкими попытками завязать разговор, а она даже не слышала, что он говорил. И как казавшееся черным солнце ярко вспыхнуло вновь, когда, дрожащей рукой открыв дверь в позабытую комнату, она увидела на заправленной постели черный чемодан с медной розой на крышке. Выглянувший из него ангел, насмешливо оглядев комнату, не замедлил высказать все, что о ней думает. И Мегу была счастлива. Все было и будет как раньше. Теперь и навсегда.
Но еще ни разу на ее памяти Суигинто не сидела, уткнувшись подбородком в колени, а взглядом — куда-то в угол окна. И глаз таких Мегу у нее тоже никогда не видела.
— Что-то случилось, Гин? — подсев к ней, она провела рукой по льдянистым волосам.
— Нет, ничего…
«Ничего?» Девушка встревожилась еще больше. Что-то определенно было не так. Прежде такие внезапные прикосновения заставляли ее непроизвольно отдергиваться. Не говоря уже о ласковом прозвище, которое она на дух не переносила…
— Мегу…
— Да?
— У тебя в доме есть зеркало?
Зеркало? Мегу напрягла память. Когда-то давно, еще в клинике, Суигинто что-то рассказывала ей о зеркалах и воде, о каком-то Н-поле, которое для чего-то очень важно… но сама она в те дни скорее слушала голос, чем слова ангела, полная радостного предвкушения горения и взлета в небеса на крыльях белого дыма. А теперь зеркало зачем-то нужно, а она даже не помнит, зачем именно… Не говоря уже о том, что в этом доме ей все незнакомо…
— Я не знаю… Надо спросить отца. А зачем оно тебе? — осторожно задала она вопрос.
— Так… нужно для одного дела в Н-поле.
Ох… Худшие подозрения Мегу мгновенно обрели почву. Суигинто терпеть не могла, когда ее о чем-то переспрашивают. И неважно, говорила она об этом час, день или месяц назад. Ее-то память была абсолютной…
— Мегу-сан, идите обедать! — донесся снизу пронзительный голос горничной.
— Ты пойдешь со мной? — поспешно вскочила девочка, радуясь возможности разрядить обстановку.
— М-м-м? Да, конечно. То есть… нет, спасибо. Я не голодна.
— Точно? Ты ведь вчера ничего не ела. Тебе нужно покушать!
— Я сказала, я не голодна! — два сиреневых огонька вновь ярко вспыхнули, как прежде, и Мегу сразу перевела дух. Кажется, все в порядке. Должно быть, это погодное… Что-то такое носится в воздухе, это точно.
Спустившись по лестнице, она заняла место за столом, напротив отца. Тот выразительно взглянул на пустой стул рядом с ней:
— Твоя подруга не будет с нами обедать, Мегу?
— Нет, она не голодна.
— Странно. Она ничего не ест уже второй день. Ты уверена, что она не отключится?
Мегу слегка поморщилась: отец продолжал считать Суигинто кем-то вроде собаки-робота или заводной игрушки. Во-всяком случае, именно так он ее воспринял, когда однажды рано утром решил заглянуть к дочери в комнату. В хитрую электронику ему было поверить куда проще, чем в чудо: за последние десять лет и не такое штамповать научились. Разумные же — и довольно ядовитые, — речи куклы, кажется, только укрепили его в мысли о том, что ИИ уже создан. В то, что дочь просто нашла ее, он, похоже, не поверил, но допытываться тактично не стал, а сама она убеждать его не собиралась.
Обед прошел торопливо и молчаливо. Проглотив рис и рыбу, Мегу быстро поблагодарила, отнесла посуду на кухню — отец недовольно хмыкнул, для этого есть прислуга — и поднялась к себе на второй этаж.
Но, не дойдя до комнаты, застыла, как заледеневшая. Из-за двери донесся тихий звук. Потом еще один.
И звуки эти были невероятны.
Дверь грохнула о стену, когда Мегу ворвалась в комнату и бросилась к постели, где свернулось калачиком маленькое тело. Рывком развернула к себе… Лицо ангела уже высохло, но глаза были красными. Именно красными — как у человека, который долго их тер.
А по щекам к подбородку сбегали две засохшие дорожки.
— Мегу… — она жалобно взглянула на девушку.
— Что такое? Чем ты расстроена?
— Не знаю… Мне страшно, Мегу.
— Не плачь, пожалуйста. Тебя кто-то обидел?
— Да… нет… не знаю!.. Неправильно, все неправильно… Так не должно быть! Я не понимаю, но не могу, не хочу… Кто он вообще такой? — грустно спросила она, глядя куда-то через плечо девушке. — Зачем пришел, и почему я… Глупо, противно и глупо… И страшно, очень страшно! Он… он ведь не Отец, правда? Скажи, что он не Отец!
— Конечно, конечно, не Отец, — шептала Мегу. Она ничего не поняла из сбивчивых слов Суигинто, кроме того, что той плохо, горько и обидно, и потому просто гладила ее по голове, как младшую сестру. Как саму ее в детстве гладила бабушка, когда ей было страшно или тоскливо. Прижавшись к ее ладони щекой, Суигинто сердито и обиженно сопела.
— Это неправильно, Мегу, неправильно!
— Все хорошо, все будет хорошо, успокойся…
— И это надо прекратить. Как можно скорее.
— Не волнуйся, все будет хорошо…
— Глупый человечек, ну что ты меня утешаешь, — вдруг нежно сказал ангел, заглядывая ей в глаза. — Ты ведь одна такая на всем свете. Других быть не должно. Но почему… — ее лицо снова омрачилось, — почему вдруг появился еще один? И почему это именно он?
Мегу молча гладила ее по волосам. Кольцо на пальце было холодным.
— Мегу… Найди мне зеркало. Пожалуйста.
— Хорошо, Гин, найду.
* * *
Тень сидела на лужайке перед входом, перебирая стебельки трав, и теперь, в созданном мною теле она показалась мне слабым и беззащитным ребенком, а не грозной владычицей Внутреннего Моря.
Шагая по неестественной зелени навстречу бегущей ко мне Тени, я думал, насколько сильно искажаю реальность своими действиями. Ведь все, с кем я имел дело, сменили облик, оказались совсем не такими, какими должны были быть, и кто знает, почему так вышло…
— Ты пришел, наконец-то пришел! — голос Тени звучал звонко и радостно. Кажется, меня здесь ждали.
— Как ты, Тень? — я не смог быстро найти нужный вопрос, да и странность ситуации выбивала из колеи.
— Очень хорошо, намного лучше, чем раньше! — отозвалась она, сияя улыбкой. — А вот внизу дела идут не очень…
— Ничего не понимаю, — говорить и отбиваться от пытающейся повиснуть на шее Тени было нелегко. — Разве мы не чувствуем одно и то же?